Владимир Николаев - Испытание

Теперь жить можно!

И устроил пир горой: вскрыл банку сгущенки и с галетами, с сухарями съел чуть ли не всю.

И вдруг спохватился: что же я делаю? Неизвестно, сколько еще ждать спасения. Неделю, дней десять, а возможно, и месяц? На неделю всего с избытком, и на полмесяца достаточно, а ну как месяц или больше?

- Нет, так нельзя.

Запасы не казались уже столь большими, как в первую минуту, экономить самым жестоким образом придется. Жить впроголодь. Иначе пропадешь.

Алексей досуха вычерпал в шлюпке воду и вышел в море.

Крупные обломки теперь попадались редко, течение на отмели все же кое-что утягивало, да и до этого он порядочно подобрал. Но для костра все сгодится. И он старательно подбирал каждый обломок, каждую дощечку.

И вдруг Алексей заметил едва возвышающийся над водой непонятный предмет.

Когда шлюпка подошла совсем близко, Алексей увидел на обломке доски собаку. Учуяв приближение человека, она взволновалась, жалобно заскулила. Это была Найда, общая любимица экипажа. Вряд ли найдется на флоте судно, на котором не держали бы собаки. И это непременно самая обыкновенная дворняга, общительная и сообразительная.

Алексей подошел вплотную, собака могла единым махом прыгнуть в шлюпку.

- Прыгай, глупая, прыгай, - подбодрил Алексей.

Найда нетерпеливо тыкалась из стороны в сторону, а с места не двигалась и жалобно скулила.

Алексей понял, что собака слепа. Он осторожно взял ее, Найда отчаянно завизжала. Она не только ослепла, на холке сожжена шерсть, на лапах запекшиеся раны.

* * *

- Вот тебе, Робинзон, и Пятница, - проговорил Алексей, опуская собаку на землю.

Найда обнюхала гальку, сделала несколько шагов и свернулась клубком.

Вечерело, в море больше идти нет смысла. Да и сил не осталось. Придется устраиваться на жительство как следует, теперь не один, есть о ком заботиться. Алексей принялся разгружать шлюпку.

Пора устраиваться на ночь, вон и Найда нос прикрыла хвостом, спит. Не худо бы и подкрепиться, ведь с утра не ел. Но Алексею хотелось только пить. При осмотре шлюпки он сначала не заметил, что ни дубовых, ни металлических анкерков с питьевой водой, которые входили в состав неприкосновенного запаса, не было. Анкерки должны быть принайтованы к банкам или к бортам, не заметить их невозможно. Но их нет. Вот уж действительно ты от горя бегом, а оно навстречу тебе передом.

Где же взять воды? Море, а пить нечего. Алексей решил прополоскать рот морской водой - все легче будет. Зачерпнул ладонью чистую прозрачную воду и, не удержался, проглотил. Его тут же вырвало.

В бессилии он опустился рядом с собакой. Та даже не шевельнулась. "Уж не подохла ли?" Потрогал - теплая.

В полярных плаваниях не раз заходил разговор о том, кто в какие переделки попадал. В Арктике это одна из излюбленных тем. Именно здесь человека чуть не на каждом шагу подстерегают опасности. И как вести себя в критических ситуациях, полярнику знать насущно необходимо.

Алексею припомнилось, как однажды зашла речь о том, без чего человеку всего труднее. В первую очередь, понятно, без воздуха. А потом? Одни говорили, что без еды, другие уверяли - без питья. Судовой врач прекратил их спор:

- Без пищи можно продержаться месяц и даже больше. А без воды только четверо суток.

Да, без воды хана. И чтобы не думать о ней, Алексей стал вспоминать Архангельск. Тихую улицу в Соломбале, ветхий двухэтажный домик в глубине мощенного булыжником двора. В зимнее время это было излюбленное место забав детворы. А летом гоняли по улице, пропитанной спиртовым запахом прелых опилок, или пропадали на Двине. И увиделась полноводная синяя река в золотых солнечных блестках. Пей сколько душе угодно!

И оттого, что с необыкновенной ясностью представил так много воды, которую можно было пить, вода в Двине чистая и вкусная, ему сделалось нехорошо.

О чем бы таком думать, чтобы не вспоминать о воде?

Память упорно тянула в родные места, все в тот же Архангельск. В квартиру на второй этаж вела деревянная скрипучая лестница. Взбежишь по ней, потянешь за веревку, она прибита вместо металлической магазинной ручки, толкнешь массивную обитую черной старой клеенкой дверь, и ты - в просторной общей кухне. Там почему-то всегда подтекал кран. Его чинили-чинили, а он подтекал. Сам Алексей, когда подрос, не раз менял прокладку. Сколько же из него воды утекло!

Бывало, прибежишь запаленный с улицы и сразу под кран - и пьешь, пьешь. Вода льется по подбородку, по груди. Рубаха вся мокрая, от матери потом влетит, а ты все пьешь, вода льется и льется...