Стивен Меллер - Земля Осириса

Работа профессора Кунна сама по себе служит прекрасным примером его концепции. Он приводит исторические примеры перемен во многих областях науки, которые произошли в результате радикальных сдвигов мышления, а не постепенного изменения теоретических представлений, вызванных накоплением данных. Кунн установил, что сдвиг представлений всегда происходит внезапно и резко, то есть изменения в науке носят революционный, а не эволюционный характер. Его концепция, сама по себе будучи революционной, подверглась резкой критике со стороны многих ученых в 60-е годы, что лишь подтвердило правоту Кунна в том, что многие ученые субъективно «заперлись» в своих парадигмах (представлениях) и более не являются непредвзятыми, объективными исследователями новых идей.

Чаще всего такие радикальные сдвиги происходят вне академических дисциплин и областей, на которые они оказывают влияние, и их инициаторами являются отнюдь не профессора, надежно окопавшиеся на своих позициях в этих дисциплинах. Наиболее ярким примером здесь может служить Альберт Эйнштейн, который создал теорию относительности, работая клерком в патентном бюро в Швейцарии, и только потом стал профессором физики. Совершенно очевидно, что необходимость в сдвиге представлений в какой-либо науке или ее отрасли должна исходить извне, поскольку приверженцы и последователи этой науки настолько погрязли в устоявшихся взглядах и представлениях, что буквально «за деревьями не видят леса» и не в состоянии распознать происхождение сфомировавшихся у них взглядов. Я убежден, что именно в таком положении находится сегодня египтология! Томас Кунн страстно призывал ученых знать и осознавать историю, историю своей дисциплины и историю ее представлений. Именно поэтому я включил в эту книгу главу об истории египтологии; многим египтологам знакома обширная история раскопок и находок, но они не отдают себе отчета в том, как формировались такие привычные для них взгляды и представления. Глубоко укоренившееся представление о том, что наука и история начинаются с греко-римской культуры, исключает вероятность существования местной египетской культуры, которая может обладать чувством собственной истории и предыстории.

Недостаточно, однако, просто сознавать, что в основе Представлений в египтологии лежат наблюдения греческих авторов; мы также должны понимать и то, что сами греческие авторы оперировали этими же представлениями. Например, Геродот, которого часто называют «отцом истории», описывал всего лишь свои впечатления о том, что ему предположительно поведали египетские жрецы. Причем записал их, исходя из своего мироощущения, восприятия грека, а это была патриархальная точка зрения. В патриархальных культурах, как правило, особое внимание обращается на мужскую наследственную линию, когда правитель передает власть и собственность своему наследнику мужского рода. Но, как неоднократно говорили я и другие авторы, Египет на протяжении всей своей истории (в том числе и древней истории) оставался матриархальным государством, и наследование происходило по женской линии, то есть власть и собственность после матери наследовала дочь. Геродот, глядя на Египет сквозь призму патриархальных представлений, не обратил никакого внимания на это явление, полагая априори, что в этом смысле Египет был точно таким же, как Греция, то есть им управляли мужчины.

Этот момент остается по-прежнему неясным — то ли Геродот попросту не понял того, что поведали ему жрецы, то ли последние намеренно сказали ему неправду, воспользовавшись его неверными представлениями об их культуре. Геродот мог также намеренно представить неверную информацию, если он принес клятву местным хранителям мудрости в том, что не разгласит правду непосвященным. Вероятнее всего, хранители местных традиций, существование которых я обнаружил, сочли Геродота частью чуждой патриархальной культуры, имеющей захватнические и оккупационные тенденции и, восприняв его как человека, сующего нос не в свои дела, не рассказали ему правды об истории и культуре Египта. Манефон — жрец, принесший клятву верности патриархальному режиму грека Птолемея, записал «истории» о Египте, основанные на династиях мужского царствования, словно это была истинная парадигма социальной структуры и истории Египта. И снова мы можем лишь гадать — то ли Манефон, который был, скорее, греком, а не местным, туземным, хранителем мудрости, записывал то, что, по его понятиям, сможет воспринять и переварить греческое общество, то ли он искренне заблуждался в отношении подлинной матриархальной социальной истории Египта. Он, кстати, тоже мог дать клятву местным хранителям мудрости приукрасить реальную историю. Причина же, по которой подлинная правда могла быть скрыта от греков египетскими жрецами, заключалась в том, что египтяне считали греков «варварами», которые не ценят и не знают ни собственной истории, ни древней истории, к тому же в Египте учение и традиции, имевшие истоки в древней мудрости, были доступны только посвященным.