А. Мейкок - История инквизиции

Можно, конечно, возразить, что Утверждение 2 (среди остальных вышеперечисленных) весьма противоречиво. Отвергает ли Католическая церковь идею налагать любое гражданское наказание на тех, кто виновен только в духовных проступках? Я говорю «только в духовных», но лучше было бы сказать «только в гипотетических». Легко представить протестантское правительство (если бы такое существовало), принимающее принудительные меры против такого, к примеру, движения, как движение в защиту контроля над рождаемостью. Но даже если подобное движение не будет иметь моральных и социальных последствий, можно ли счесть его проступком, который карается законом?

Должно существовать четкое различие между ересью как таковой и отречением от веры. Melior est conditio possidentis; не существует такого положения, по которому католическая власть имеет право преследовать еретическое меньшинство, уже давно проявившее себя, хотя технически, если такие люди были крещены, то они должны признавать главенство Церкви. Для того чтобы нарисовать себе картинку, при каких условиях могли бы возродиться преследования за веру, вы должны представить себе страну, которая в первую очередь полностью обращена к вере, какой была Англия в Средние века. А потом предположите, что в такой стране развивается свежая еретическая мысль, которую тут же начинают осуждать. Учитывая это, можно представить себе, как в какой-нибудь европейской стране в будущем, возможно, отвергнут новаторов в религии, как это сделали во Франции во времена Людовика XIV. Я не говорю, что это обязательно будет сделано, я не утверждаю, что это будет политическая акция. Я хочу лишь сказать, что, с моей точки зрения, такое поведение католического государства было бы вполне оправданным. Католицизм – образующий, основной образующий элемент жизни страны. Его правители верят, что потеря веры обычно невозможна и бывает вызвана упрямством или гордостью; что такая потеря (со стороны человека) является преступлением с точки зрения морали, а значит, может попадать под действие закона; что ее можно счесть духовным самоубийством, против которого, как и в случае попытки физического самоубийства, закон должен выдвинуть свои средства. Вероятно, будут запрещены публичные нападки на религию; не исключено, что зачинщики этих нападок будут выдворены из страны.

Должен извиниться перед мистером Мейкоком за всю эту болтовню. Разве сам я не достаточно настрадался от председателей собрания, которые, представив лектора, никак не могут замолчать и сесть на место? Так что позвольте мне больше не стоять между ним и его читателями.

Р. А. Нокс

Существуют два одинаково бестолковых метода описания инквизиции, и, к сожалению, за последние полвека мы могли увидеть оба этих метода, из которых один безжалостно очерняет инквизицию, а другой, напротив, обеляет. Оба дают очень неполную картину прошлого, потому что, во-первых, их нельзя назвать историческими, а, во-вторых, они основаны на большом количестве неточностей.

Одна из основных целей исторического знания, как указал где-то мистер Честертон, это расширение полученного опыта собственным воображением. Или, как это представлял себе мистер Беллок:

«Если вы пишете о прошлом, то ваша задача – сделать его постижимым,… Любой человек, каким бы невежественным он ни был, может обнаружить что-то отвратительное и абсурдное в нормах, отличающихся от его собственных; познания таких людей, какими бы подробными они ни были, можно считать ничтожными, если они не пойдут дальше обнаружения чего-то неприятного для себя. Искусство истории состоит в том, чтобы уменьшить этот шок, вызванный непониманием, чтобы заставить читателя чувствовать себя так же, как чувствовали люди минувших эпох».

Такое отношение к исторической науке совершенно неприемлемо для тех, кто весьма смутно представляя себе, что делает, путает историю с пропагандой и пытается свести дело к полемике. Если автор воображает, что, очерняя или восхваляя, к примеру, инквизицию, он таким образом очерняет или восхваляет Католическую церковь, а, следовательно, ослабляет или усиливает ее позиции, то его труд (возможно, довольно ценный и заставляющий думать) можно счесть не более чем второсортным. История Средних веков даже сейчас в сознании большинства людей тесно связана с религиозной полемикой; это благодаря экстравагантной пропагандистской манере письма таких авторов, как Фроуд, Фриман, Леки, и еще более несдержанных континентальных антиклерикалов. Основная задача современных историков состоит в том, чтобы, как сказал мистер Беллок, выгрести мусор, унаследованный из недавнего прошлого.