Роджер Томас - Становление династии Тюдоров

Ричард пишет письмо Людовику XI в добрососедском и дружественном тоне. Ответ короля Франции от 21 июля — образец эпистолярной напыщенности — состоит из велеречивых обещаний «новому другу и королю Англии». 13 июля в Нант отправляется английский посол Томас Хаттон, каноник Линкольнского Собора. При нем письма Ричарда III, дающие Хаттону полномочия заключить мирный договор между Бретанью и Англией, наладить торговые и финансовые отношения двух государств. Это внешняя сторона дела, хотя и действительно важная. Но первостепенным и более деликатным поручением было разведать планы Франциска и сэра Эдуарда Вудвилля. Малейшую угрозу с этой стороны туг же надлежало устранить. Трудно поверить, что Хаттон не использовал возможности поднять «вопрос Тюдоров», но это так. В тот момент важнее было исключить другие англо-бретонские разногласия и любой ценой добиться мира. Другими словами, об изгнанниках на время предпочли не вспоминать.

С ответным визитом в Англию прибыл министр Бретани господин Франсуа Дюпон. Обмениваться послами Ричард III и Франциск II стали, надо признать, живо. 26 августа вслед за Дюпоном является Жорж де Мэнбье. В 1485 году он стал министром в правительстве Бретани. Но в 1483 году еще не имел такого государственного веса. Поэтому Франциск счел необходимым объяснить его кандидатуру на пост парламентера. Мотивы выглядели так: начиналось заседание парламента герцогства, государственные деятели высшего ранга не могли отлучаться из страны.

Тем временем «зеленый» де Мэнбъе отстаивал интересы Франциска II. При упоминаниях о Тюдорах Ричарду напомнили, что король Людовик все еще угрожает Бретани, что, как и во времена Эдуарда IV, Франциск рассчитывает на армию английских стрелков. Причем все расходы делились следующим образом: 4000 солдат берет на себя Англия, остальные 3000 оплачивает правительство Бретани. Это был совершенно откровенный намек новому королю на то, что стоит ему позволить хоть в чем-то ущемить интересы Франциска, тут же французы оккупируют часть побережья герцогства как раз напротив английской границы. Ситуация, сложившаяся летом 1483 года, не облегчила положение Генриха Тюдора: опасность не стала меньше. Хотя вряд ли он представлял теперь большую угрозу династии Йорков, чем раньше.

Маргарет Бифорт могла вздохнуть свободней и взглянуть на будущее своего сына и наследника даже с некоторым оптимизмом. Она все так же жаждала вернуть его в Англию. Хронист шестнадцатого века Эдуард Хол пишет, что после восхождения на трон Ричарда III Маргарет Бифорт и ближайший советник нового короля Генри Стэффорд, герцог Бекингем (он же племянник ее третьего мужа), снова призадумались о браке между Генрихом Тюдором и одной из дочерей Эдуарда IV. Скорее всего, речь шла о старшей — Елизавете Йоркской. Против такого союза был один — но какой! — аргумент: кровосмешение.

В разное время, начиная с 1470 года, представители духовенства самого высокого сана и служители закона — епископ Ротерэм Йоркский, епископ Мартон Илийский и епископ Элкок Вустерский — часто в присутствии Маргарет Бифорт обсуждали возможность, последствия и целесообразность брака молодого Тюдора и принцессы Елизаветы. Вариации на ту же «матримониальную тему» продолжались, видно, и в 1483 году. Как раз тогда Маргарет и начала осуществлять свой план возвращения сына на законное его место среди английской знати.

В то время в воздухе витала сенсация: не все ладно в королевстве Йорков. Внутри клана произошел раскол отнюдь не семейного характера. Ставки Тюдоров росли. Они стояли на пороге такой государственной и политической значимости, о которой не мечтали и в лучшие свои времена.

Узурпация власти Ричардом III сопровождалась драматическими событиями. Сначала исчезли его племянники: законный наследник трона Эдуард V и Ричард, герцог Йоркский. В конце июля 1483 года по Лондону поползли слухи, что они мертвы. Восстание герцога Бекингема в октябре закончилось трагически: 2 ноября его казнили.

В конце лета 1483 года Генрих Тюдор оказался в центре по меньшей мере двух заговоров против Ричарда III. Их участников сплотила неприязнь к королю, хотя причины возникновения тайных сговоров были разными, да и цели не одни и те же. Все же до определенного момента они действовали сообща, что объяснялось возмутительной дерзостью Ричарда: скорыми, незаконными казнями, жестокостью, которая была средством дворцового переворота и его последствием. Слухам о том, «что принцы в Тауэре убиты», верили.