Александр Шубин - Ритмы истории

Судя по всему, синтез в России будет скоротечным. После напряженной борьбы первых двух-трех лет III тысячелетия Россия преобразится. [42]Это будет федерация автономий, связанных твердой (возможно даже излишне) властью. Экономический кризис не на долго прекратится, и жители станут лишь изредка вспоминать времена хозяйственных неурядиц. Государственное вмешательство в экономическую жизнь будет незначительным. Многие проблемы решатся за счет массовой компьютеризации. Она, в частности, нанесет удар по основам индустриальной цивилизации — концентрация людских и прежде всего интеллектуальных ресурсов в городах станет все менее необходимой. Мегаполисы постепенно опустеют — население рассредоточится по небольшим агломерациям Коттеджей, соединенных с внешним миром телевидением, телефонной связью и компьютерными системами. Нравы станут более суровыми, чему будет способствовать угроза заболевания СПИДом — уже не столь страшной болезнью, как до изобретения средств борьбы с ней, но все же еще очень опасной. Но СПИД — это еще не самая большая угроза, которая будет подстерегать нас на грани столетий. Именно в это время страна может перейти грань экологической катастрофы, о которой сейчас столько говорят, но для предотвращения которой почти ничего не делают. Эта катастрофа может, наконец, заставить политиков пойти на радикальные экологические преобразования. Вопрос лишь в том, хватит ли времени. Впрочем, это уже сюжет XXI века. В конце XX века стремление к комфорту еще будет отвлекать внимание людей от экологических проблем.

Рост благосостояния может сгладить значительные противоречия в обществе, но они не исчезают — немалая часть общества недовольна переменами, ходят разговоры об угрозе фашизации режима, сохраняется безработица, часть рабочих традиционных отраслей, сокращаемых очередной перестройкой, не может переквалифицироваться. Многие не принимают государственную политику из‑за неуступчивости режима.

Эта картина — лишь один из вариантов общества, в котором нам придется жить в начале нового тысячелетия. Последовательность периодов неизменна, но длительность их зависит от нас. [43]

Однако горький опыт августовских «путчистов» вряд ли даст возможность «ельцинистам» повторить успех Керенского, спровоцировав «прокадетскую» военщину на корниловский мятеж. [44]Трудно предсказать конкретную форму развязки этого конфликта. Здесь возможны несколько вариантов, обусловленных особенностями 1991 г. в отношении 1917 г.

Во-первых, у руководящего ядра «Временного правительства» («ельцинистский клан») есть шанс выйти из стадии «первой революции» (7662) раньше, чем это произошло в 1917 г. (тогда Временное правительство полностью выдохлось в пассивном реагировании на «вызовы» социальной катастрофы, пройдя весь цикл формирования до 6629). [45]

Для того чтобы свернуть с дороги, которая ведет нынешний режим к катастрофе, есть две возможности. Первая — самопревращение «Временного правительства» в большевистский режим. [46]Нельзя устанавливать «сильную исполнительную власть», не прибегая к репрессиям. Керенскому хватило совести отказаться от широкомасштабных репрессий, от установления открытой диктатуры, но он не смог перейти от чисто административной политики к реформам, которые могли бы расширить социальную базу Временного правительства. Нынешнее «Временное правительство» с его большевистским воспитанием способно перейти к диктаторским методам правления и совершить переход 76627-7663, соответствующий Октябрьскому перевороту. Чтобы перехватить инициативу у необольшевиков в этом деле, российским руководителям (возможно, уже во главе с Руцким) нужно консолидироваться с ДДР, использовав пристрастие последнего к «чрезвычайным» мерам. Тогда «корниловский мятеж» станет бессмысленным, а «корниловски настроенные» репрессивные органы станут опорой нового режима. [47]

Развилка *7663*-*7664* относится к 1992 г. [48]Несмотря на исключительно важное значение этого момента российской истории, его последствия еще не будут необратимы ни в случае реакции, ни в случае патернализма. Резкое усиление исполнительной власти в случае реакции (аналог Октябрьского переворота) усилит сопротивление диктаторам со стороны парламента и части органов местного самоуправления (даже большевиков в 1917 г. не поддержала значительная часть Советов, а в условиях 1991 г., когда Советы осознали себя как органы представительства, а не диктатуры, их переход в оппозицию к авторитарному режиму еще более вероятен). Одновременно будет продолжаться экономический коллапс, который будет расцениваться диктаторами так же, как и в 1917 г. — как саботаж и происки реакции.