Александр Шубин - Ритмы истории

У царевича было два выхода — или постричься в монахи (читай: заключение), или покинуть Россию. Он предпочел второе. В сентябре 1716 года царевич бежит в Италию. Этот поступок был пощечиной всей политике царя: «Ушел и отдался, яко изменник, под чужую протекцию, что неслыханно не точию междо наших детей, но ниже междо нарочитых подданых, чем какую обиду и досаду и стыд отечеству своему учинил,» — писал Петр (9, с. 158–159). Чтобы возвратить сына, отец идет на дипломатические демарши, но решающую роль играют обещания самому царевичу: «Что просишь прощения, которое уже вам пред сим чрез господ Толстого и Румянцева и словесно обещано, что и ныне паки подтверждаю, в чем будь весьма надежен» (9, с. 160). Слово Петра, однако, оказалось не надежнее сталинского. Сначала царевича заставили выдать сообщников, затем у них под пытками выбили показания против него же, напоминающие фантасмагории сталинских процессов (например о том, что предусматривалось истребление петровских сподвижников, а возможно, и всего населения страны). В июне 1718 г. начали пытать и самого царевича. 24 июня послушный Петру I Сенат вынес смертный приговор, но 26 июня царевич умер (возможно, он был задушен по приказу милосердного отца).

Удивительно (а может быть, и естественно), что советские исследователи предпочитают держать в этой истории сторону Петра, аргументируя материалами пыточного следствия. Это то же, что на основании материалов процесса «Промпартии» доказывать реальность ее существования. [8] Сейчас, когда возникла возможность изучать следственные дела 30-х гг. ХХ в., я считаю, что и в случае с делом Алексея, и с процессами «партий» в начале 30-х гг. ХХ в. следственные дела являются источником некоторой достоверной информации. В обоих случая оппозиционные группировки существовали, просто следствие приписало им дополнительные демонические замыслы и заставило признаться в них, чтобы оппозиция была скомпрометирована. Вообще дело царевича Алексея воскрешает в памяти события менее далекого прошлого: дело «право-левацкого двурушнического блока», «дело М. Рютина», «Заграничные операции НКВД», а также побег Мясникова из страны. Но прежде всего здесь следует остановиться на фигуре выдвиженца Сталина — Сергея Сырцова.

Механизм восхождения к вершинам власти в XX веке менее подвержен случайностям, чем в предыдущие периоды, когда на престоле оказывались «помазанники волей божией», а царевичи могли расходиться с царями во взглядах. С. Сырцов был сыном своей партии. Он шел на чудовищно жестокие акции (подавление казачьего восстания в 1919 г.), на поддержку беспринципных действий при разгроме оппозиций. Но в отличие от Сталина, оправданием этому было не стремление к власти, а фанатичная уверенность в том, что социалистическая идея принесет людям счастье. В 1929 г. Сталин делает Сырцова Предсовнаркома РСФСР. На премьера обрушивается поток информации, которая приводит к крушению его веры в правильность политики Политбюро. Он видит результаты перегибов в коллективизации и выступает против них. Показному характеру успехов первой пятилетки Сырцов посвящает свою статью «О наших неудачах, успехах и задачах». Единомышленниками его становятся видные большевики «с безупречным прошлым». Это: В. Ломинадзе — первый секретарь Закавказского крайкома; один из организаторов комсомола — Шацкин; некоторые члены ЦК. Начинаются обсуждения происходящего, их участники приходят к выводу о необходимости приостановить безудержный рост промышленности. Как станет известно, одновременно действует и кружок сторонников программы Бухарина, который выступит позднее в «деле Рютина». [9] Собственно, рютинцы уже отошли от Бухарина и взяли на вооружение некоторые идеи левой оппозиции. Но «партия Бухарина» тоже продолжала существовать и даже провела свою конференцию в 1932 г.

В 1930 г. за кордон бежит известный своей оппозиционностью Мясников. Он обращается к мировой общественности с разоблачениями сталинского режима. Сырцов отвергает «метод царевича Алексея» и решает выступить с тем же внутри страны. В августе 1930 г. выходит брошюра «К новому хозяйственному году», где Сырцов пишет о том, что бюрократизм подмял под себя задачи пролетариата, о необходимости сузить фронт строительства, тем более, что пущенные заводы на самом деле представляют собой «потемкинские деревни», при том, что рабочие живут хуже свиней, но и свиньям тоже живется плохо.

Заявление Сырцова было поддержано в обращении Закавказского крайкома партии. [10] Эта версия, бытовавшая в 1990 г., не подтвердилась. Группа Сырцова-Ломинадзе была выявлена благодаря доносу еще на стадии консультаций. Их совместное выступление было рассчитано на партийные верхи и потому закончилось полным провалом Сырцова и Ломинадзе. Многие их сторонники были сняты со всех постов и исключены из партии. [11] Широкие репрессии тогда не последовали. И это, по всей видимости, привело к продолжению оппозиционной деятельности участников этого дела. Так что на этом этапе развития режима Сталин действовал менее сурово, чем Петр. Он пока не казнил «наследника», а лишил его наследства. Началось восхождение нового кронпринца — Кирова. В 1932 году к еще более серьезным репрессиям привело распространение письма М. Рютина. Направленное лично против Сталина, письмо стало поводом для требования Генсека расстрелять Рютина. Но Политбюро — не Сенат. Абсолютная власть еще оставалась в руках этого органа — участники «рютинского дела» отделались тюремным заключением и были уничтожены позднее.