Александр Зиновьев: Русская судьба, исповедь отщепенца

На какие средства мы жили? Я категорически отказался получать деньги за мои книги из-за границы, дабы меня не обвинили в том, что я получаю деньги от ЦРУ и других западных секретных служб. Мы продавали книги из своей библиотеки. У нас была прекрасная коллекция книг по искусству, которые дорого стоили на черном рынке. Например, мы целый месяц жили за счет одного альбома Сальвадора Дали, привезенного нам из-за границы нашими знакомыми. Продавали свою одежду. Некоторую помощь нам оказывали из диссидентских фондов. Присылали деньги читатели, обычно анонимно. Мы несколько раз находили конверты с небольшими суммами денег прямо в почтовом ящике. Тайком оставили деньги диссиденты П. Егидес и Т. Самсонова. Тайком не потому, что боялись властей, а потому, что не хотели нас обидеть этим. Мы лишь случайно узнали, что это сделали они. Вполне открыто передал нам деньги академик П. Капица, на которые мы прожили чуть ли не целый месяц. Иногда я писал для кого-то философские статьи. Продал несколько рисунков. "Отредактировал" одному философу докторскую диссертацию. Короче говоря, мы могли существовать. Конечно, не на том профессорском уровне, как ранее, но все же терпимо. Как долго мы могли бы протянуть таким образом, мы не думали. Я еще надеялся найти какую-то подходящую работу. Начала искать работу и Ольга. Но безрезультатно. От нас все официальные лица сторонились, как от прокаженных, и предлагали работу в Омске и в Сыктывкаре. Но принятие таких предложений было равносильно самоубийству. Тем более у нас подрастала дочь, надо было подумать об ее образовании.

Мы стали получать рецензии на "Зияющие высоты" в западной прессе. Первой в Москве появилась рецензия в русской эмигрантской газете "Новое русское слово", издававшейся в Нью-Йорке. Рецензия была в высшей степени нелепой и погромной. Досужие люди охотно распространяли ее по Москве. Но злорадство моих бывших коллег, друзей и сослуживцев было недолгим. Потоком пошли такие рецензии, о каких писатели и мечтать не смели. Одной из первых появилась рецензия А. Некрича, автора нашумевшей книги о начале войны, эмигрировавшего в США. Затем появились рецензии Ж. Нива, французского профессора, знатока русской литературы, а также М. Геллера, историка, прошедшего через ГУЛАГ и теперь жившего в Париже. Серию статей опубликовал В. Тарсис, автор книги "Палата №7", живший тогда в Швейцарии... Успех был очевиден, и это служило нам основной моральной поддержкой.

Мою книгу называли первой книгой двадцать первого века. Меня сравнивали с Рабле, Свифтом, Данте, Франсом, Салтыковым-Щедриным и многими другими великими писателями прошлого. Я ворвался этой книгой в литературу совершенно неожиданно для всех, как метеор, сразу войдя в число крупнейших писателей века (так писали в газетах). Если бы книга была издана в России, мне был бы гарантирован беспрецедентный литературный успех. Но советские власти совместно с "либералами", контролировавшими культуру, украли у меня не только научную, но и литературную славу в России. Сфера распространения книги была локализована. За распространение ее преследовали, при обысках ее отбирали. Так, одно из обвинений С. Ходоровича при его аресте было то, что у него при обыске нашли "Зияющие высоты". И даже несколько лет спустя (уже в 1983 году) за распространение моих книг (в первую очередь "Зияющих высот") был арестован и осужден А. Шилков. А таких случаев было десятки...

На черном рынке "Зияющие высоты" (а затем и другие книги) продавались за огромные деньги. Один из моих поклонников переписал всю книгу от руки микроскопическим почерком, так что получилась книга размером с небольшую записную книжку. Он сам приносил ее показать мне. Короче говоря, несмотря ни на какие препоны, книга распространялась по стране, мнение западной прессы о ней просачивалось в Москву, нас постоянно навещали советские и западные люди. Наша квартира превращалась в своего рода оппозиционный центр. Это, естественно, вызывало тревогу у властей.

В эти годы я много писал, несмотря на крайне неблагоприятные условия. Иногда мне удавалось незамеченным агентами КГБ ускользнуть из дому. Я шел к моим знакомым, у которых по нескольку часов писал и оставлял рукописи. В подавляющем большинстве случаев эти люди меня не выдавали, хотя с некоторыми из них я был знаком всего несколько месяцев и даже недель. Были, конечно, и "проколы". Так, один из очень близких мне людей, которому я доверил на хранение копию двух частей книги "Желтый дом", передал рукопись в КГБ. Уже находясь в Мюнхене, я случайно обнаружил, что рукопись основательно использовал писатель-эксперт КГБ. Он же использовал и рукопись книги "Иди на Голгофу", украденную уже на Западе. Об этом я в свое время сделал заявление для прессы и писал в предисловии к русскому изданию книги. Часть моих рукописей исчезла по той причине, что оборвались контакты с людьми, у которых они хранились. Мне неизвестно, что с ними стало.