Леонид Зданович - Тайны великих пророков

Помолчав немного, Л. Н. добрым голосом благодушно беседующего человека ответил приблизительно следующее:

«Я так же лежал после обеда в этой комнате, на этом же диване и в такие же сумерки, как сейчас. Усталый, я боролся с дремотою, как вдруг предо мной ясно промелькнул обнаженный женский локоть. Я невольно начал вглядываться — локоть появился снова, и постепенно передо мною начала вырисовываться фигура женщины в роскошном бальном туалете, с обнаженною шеей и с замечательно красивым лицом, глядевшей на меня своими задумчивыми, страдальческими глазами.

Я, как мне казалось, долго не мог оторваться от видения, до тех пор, пока оно не исчезло так же, как и появилось.

Но с тех пор не расставалось со мной.

Я носил его в душе, мысленно беседовал с ним и незаметно для себя раскрыл его тайну.

С этой минуты во мне родилась потребность во что бы то ни стало рассказать эту тайну, и я не находил себе покоя, доколе не принялся за дело».

Русский художник Константин Коровин (1861–1939) — один из немногих, к кому Федор Шаляпин (1873–1938) питал истинно дружеское расположение, вспоминал:

«Вскоре я простудился и захворал. Ко мне пришел мой приятель Н. Н. Куров и сказал мне, что Шаляпин очень болен и мало надежды на его выздоровление; Я огорчился. Не хотел верить. Мне вспомнилось, как часто при последних моих встречах с Шаляпиным он заговаривал о смерти, с каким интересом расспрашивал меня — кто из наших прежних знакомых жив, кто умер, как однажды сказал:

— Как странно, ведь никто не знает, что такое смерть. Тот, другой, умер, а мне кажется, что я не умру. Как это устроено в душе все странно. Если бы человек сознавал смерть, то он не покупал землю, не строил бы домов. Я вот хочу купить имение под Парижем — мне советуют — и поеду туда отдыхать. Мне еще надо в Америку ехать петь, только стал я скоро уставать.

Ко мне пришел доктор и сказал:

— Что же, температура нормальная. В солнечный день можете выйти ненадолго.

После его ухода я заснул.

И видел во сне, как пришел ко мне Ф. И. Шаляпин, голый, и встал около моей постели, огромный. Глаза у него были закрыты, высокая грудь колыхалась. Он сказал, держа себя за грудь:

— Костя, сними с меня камень…

Я протянул руки к его груди — на ней лежал холодный камень. Я взял его, но камень не поддавался — он прирос к Груди…

Я проснулся в волнении и рассказал окружающим и

Н. Н. Курову, который ко мне пришел, про этот странный сон.

— Нехороший сон, — сказал Куров. — Голый — это нехорошо.

А утром я прочел в газете, что Шаляпин умер».

О телепатии, а возможно, ясновидении средневекового энциклопедиста Абу-р-Райхан ал-Бируни (973 — 1048) сохранился рассказ следующего содержания.

В присутствии Газнийского султана Махмуда о Бируни отозвались как о человеке, для которого не существует тайн.

Махмуд предложил Бируни указать, в какую из двенадцати дверей помещения, где они находились, он выйдет.

С помощью астролябии Бируни определил направление, в котором должен был удалиться султан. Записанный результат он положил под ложе Махмуда.

Султан приказал пробить брешь в стене позади своего ложа. Прочитав записанное, Махмуд убедился, что Бируни точно указал направление выхода.

Общеизвестно, что наиболее трудное и неблагодарное дело — предсказание погоды, тем более на длительное время вперед. Ни отечественная ни зарубежная метеорология, даже используя новейшие спутниковые наблюдения, особых успехов в этом не добилась. Между тем еще петербургский академик и профессор физики Георг Вольфганг Крафт (1701–1754) во времена царствования Анны Иоановны производил успешные метеорологические исследования.

В записках Штелина, товарища Крафта по академии, упоминается, что императрица Анна Иоановна чрезвычайно верила в астрологические предсказания с тех пор, как курляндский математик и издатель календарей Бухнер предсказал ей царствование в России, когда она не имела на то малейшей надежды.

После вступления на престол государыня часто обращалась в академию, требуя ответов на свои вопросы.

«Сие дело, — говорит Штелин, — всегда касалось до тогдашнего профессора математики и экспериментальной физики г. Крафта, который по такому случаю на придворный вкус больше прилежал к астрологии и через принятые в ней правила решал удивительные задачи, как, например, при заданном ему безымянном гороскопе несчастного принца Ивана и пр.»