Мамед Ордубади - Тавриз туманный

КУПЦЫ И РЕВОЛЮЦИЯ

Войдя к Саттар-хану, я увидел у него Гаджи-Мехти-агу Кузакунани, которого я давно хотел видеть. Сардар обсуждал с ним острый вопрос о хлебе, который уже был обсужден и разрешен революционным советом.

Все хлебные амбары в городе и его окрестностях подлежали учету и передаче по определенной цене в ведение военно-революционного совета. Воспользовавшись осадой города и отсутствием подвоза хлеба из деревень, хозяева этих амбаров ежедневно повышали цену на хлеб, искусственно создавая таким образом голод. Вот почему все запасы хлеба были взяты на учет. Благодаря этому, зная ежедневную потребность в хлебе, можно было регулировать отпуск населению хлеба по твердой цене. Однако, это решение военно-революционного совета до сих пор не было проведено в жизнь, так как этому препятствовали Энджумен*, купцы и их глава Гаджи-Мехти.

______________ * Энджумен - городское самоуправление.

Я уже имел случай познакомиться с участником революции мучтеидом, со сторонником революции помещиком Али-Кули-ханом; теперь же мне представлялся случай познакомиться с Гаджи-Мехти, ближайшим участником революции, получившим прозвище "отца нации".

- Наш товарищ, - сказал Саттар-хан, представляя меня Гаджи-Мехти, самый уважаемый из наших гостей!

С важностью, свойственной всей знати Ирана, Гаджи-Мехти промолвил:

- Приездом своим они осчастливили нас. Ему уготовлено место в нашем сердце. Личность товарища для нас весьма ценна!..

После этих приветственных слов гаджи продолжал прерванный моим приходом разговор:

- Я считаю, что революция не должна вмешиваться в вопросы нормирования цен на хлеб. Нам совершенно достаточно вести борьбу с деспотизмом. Хозяева же амбаров - люди влиятельные. Если мы возьмем на учет амбары, назначим таксу и начнем отпускать муку хлебопекам по твердой цене, то вызовем недовольство хозяев, и они отойдут от революции. Еще одно: революция не должна посягать на право и законную собственность народа. Разве революция начата нами не для борьбы с притеснителями народа? Не толкнем ли мы своими действиями всех этих хозяев в лагерь контрреволюции? Какое нам дело до торговли? Если хотите удешевить хлеб, созовите хозяев амбаров, разъясните им, и они, по-моему, не откажут нам. Саттар-хан слушал, куря кальян. Я чувствовал, что он еле сдерживает свое волнение. Морщины на лбу его приняли дугообразную форму, зрачки глаз дрожали. Волнение Саттар-хана передалось и мне.

- Уберите кальян! - вдруг крикнул Саттар-хан раздраженно.

Кальян убрали. Саттар-хан дал понять, что он не желает продолжать разговор, и Гаджи-Мехти умолк. Саттар-хан потирал руки, разминая пальцы.

- Вопрос о таксе - важный вопрос, - сказал он, наконец. - Владельцы амбаров притесняют нас больше, чем осадившие нас контрреволюционеры. Они стремятся показать, что в недостатке и дороговизне продовольствия виноваты революционеры, хотят восстановить население Тавриза против нас. Если мы не вмешаемся в это дело, то положение наше еще более осложнится. Кто такие владельцы амбаров? Не те ли, что подготовляют внутреннюю контрреволюцию?

Гаджи-Мехти не возражал. Он только мог сказать:

- Я предлагаю поставить вопрос на обсуждение Энджумена.

Саттар-хан не отвечал. Всегда, когда разговор касался Энджумена, он предпочитал молчать, не желая создавать конфликта.

Я попросил у Саттар-хана разрешения высказаться.

- Пожалуйста, пожалуйста, - ответил он.

- Я внимательно слушал его милость, гаджи. Высказанные им мысли не к лицу революционеру. Неужели революционеры, восставшие против всего правительства, побоятся кучки хозяев хлебных амбаров? Зернохранилища еще раньше должны были перейти по определенной цене в ведение революционных органов. Отказавшись от политики реквизиции и конфискации, революция не может вовсе отстраниться от регулирования цен на продукты питания, она должна взять зернохранилища на учет и назначить твердую таксу на хлеб, чтобы облегчить положение населения. Только в этом случае народ убедится, что революция не только на словах, но и на деле заботится о нем, и будет сочувствовать ей.

Гаджи-Мехти что-то хотел возразить, но Саттар-хан не дал возможности.

- Подайте кальян! - крикнул он сердито.

Внесли кальян, а заодно и чай. Саттар-хан снял шапку, провел рукой по волосам и стал крутить усы. Эту привычку я заметил в нем и раньше. Когда он находился в затруднении или решался на что-нибудь важное, он всегда снимал шапку, оправлял волосы, и нервно крутил ус.