Барт Д. Эрман - Тайны Иисуса и Марии Магдалины

Иисус, следовательно, разделял апокалиптические взгляды ессеев из кумранской общины. Он также во многом отличался от них, — вот, вероятно, почему ученые столь единодушно считают, что Он не принадлежал к этой общине. Кумранские ессеи, например, пытались сохранить себя в чистоте, удалившись от загрязняющего влияния окружавшего их мира; Иисус, напротив, постоянно окружал себя «мытарями и грешниками», не заботясь ни о собственной чистоте, ни о строгом соблюдении законов Моисея, которым так неукоснительно следовали ессеи. Его даже часто обвиняли в нарушении этих законов (например, закона о соблюдении Субботы). Но в глубинном смысле Он близок членам общины, оставившей свитки Мертвого моря. Он также дуалист, верящий в силы добра и зла (например, его постоянно показывают побивающим бесов), в неминуемое установление Царствия Божия (Мк 1:15, 9:1, 13:30), в будущее воскресение из мертвых и так далее.

В этом Лью Тибинг прав: свитки Мертвого моря проливают свет на истинную природу Христа. Но это не потому, что, как заявляет Тибинг, в них содержится нечто отчетливо христианское. Они целиком и полностью иудейские. И это также не потому, что они включают в себя евангелия более правдивые, нежели те, что вошли в Новый Завет. На самом деле среди сотен документов, найденных в Кумране, нет евангелий. И это не потому, что содержащиеся в них тексты изображают Христа более человечным, нежели Евангелия Нового Завета. В свитках вообще ничего не говорится об Иисусе. Они проливают свет на характер Христа потому, что дают представление об иудейской среде, из которой вышел Христос и в которой зародилось раннее христианства, среде, проникнутой эсхатологическими ожиданиями скорого конца этого века зла и скорого Божьего суда над этим миром, после которого настанет Его вечное Царствие добра.

В «Коде да Винчи» Лью Тибинг, пытаясь убедить Софи Невё в том, что из ранних свидетельств Христос предстает скорее как человек, чем как Бог, представляет ей некоторые фактические доказательства. Они обсуждают предмет его исследований, и он достает книгу под названием «Гностические Евангелия», содержавшую, как говорится, «увеличенными снимки каких-то древних документов». Затем он сообщает Софи: «Это фотокопии свитков Мертвого моря и Коптских, из Наг-Хаммади и… Самые первые христианские записи» (сс. 297, 298).

Как мы уже видели, свитки Мертвого моря на самом деле не относятся к числу древнейших христианских письменных свидетельств. Должен также заметить, что в книге «Гностические Евангелия», на которую ссылается Тибинг, вообще нет фотографий древних документов; это исследование текстов Наг-Хаммади, принадлежащее перу популярного автора Элейн Пейджелс (которое также отчасти цитируется в уже упоминавшейся книге Дэна Берстейна «Секреты кода»). Тем не менее Тибинг делает важное замечание: библиотека Наг-Хаммади действительно включает в себя гностические тексты, и некоторые из них важны для понимания того, как ранняя Церковь представляла Христа. Однако оказывается, что в них вообще не говорится об Иисусе как о человеке.

И снова нам лучше начать с рассмотрения того, как была обнаружена библиотека Наг-Хаммади. Поскольку эта находка имеет большее отношение к содержащимся в «Коде да Винчи» утверждениям, чем свитки Мертвого моря, я более подробно остановлюсь на деталях. Как и свитки Мертвого моря, эта находка была явно просто счастливым случаем. Но она была сделана на полтора года раньше и совсем в другом месте — не в глуши Иудеи у Мертвого моря, а в египетской глубинке, неподалеку от Нила.

Это случилось в декабре 1945 года, когда семеро феллахов добывали sabakh (богатое азотом удобрение) близ холма, называемого Джебель аль-Тариф, на берегу Нила в Верхнем Египте [11] Привожу эти сведения лишь с небольшой редакторской правкой из моей книги: Lost Christianities: The Battles for Scripture and the Faiths We Never Knew. New York: Oxford University Press, 2004. P. 52–55. Детали я почерпнул из введения к книге: James A. Robinson. The Nag Hammadi Library in English. 4 rev. ed. Leiden: Brill, 1996. . Это удобрение они использовали для выращивания урожая в своей маленькой деревушке Каср, на противоположной стороне реки от самого крупного селения в этом районе, Наг-Хаммади, расположенного приблизительно в трехстах милях к югу от Каира и в сорока милях к северу от Луксора и Долины Царей. Главного в этой группе, того, кто присвоил себе честь этого открытия и впоследствии рассказал о его деталях, звали, если мне не изменяет память, Мохаммед Али. Однако в действительности открытие сделал младший брат Али, который случайно наткнулся мотыгой на что-то твердое в грязи. Это оказался человеческий скелет [12] Информация о скелете обычно отсутствует в опубликованных отчетах; здесь я полагаюсь на сведения, сообщенные мне при личной беседе на конференции по письменным источникам (Херефорд, Англия, май 1998 года) Бастианом ван Элдереном, который руководил группой археологов, исследовавшей позднее памятник близ Наг-Хаммади. . Покопавшись немного вокруг, они обнаружили рядом со скелетом большой глиняный сосуд (около двух футов в высоту), устье которого было закрыто миской и запечатано асфальтом.