Павлюченков Алексеевич - «Орден меченосцев». Партия и власть после революции 1917-1929 гг.

В 1927 году Гитлер, в своем известном сочинении «Mein kampf», рассуждая о грядущей войне, писал следующее: при всеобщей моторизации мира, которая в ближайшей войне сыграет колоссальную и решающую роль, «говорить о России, как о серьезном техническом факторе в войне, совершенно не приходится… Россия не имеет еще ни одного своего собственного завода, который сумел бы действительно сделать, скажем, настоящий живой грузовик». Германский реваншизм, наряду с плутократиями Запада, прекрасно понимал и учитывал это, это же обстоятельство вызывало обостренную тревогу и у руководства СССР.

«Социалистический вестник» в феврале 1928 года писал о порочном круге, очертившимся в советской экономике, который был назван как «Рыковская безысходность». С тех пор, когда размеры промышленного производства приблизились к довоенному уровню, Советская власть пытается вырваться из заколдованного круга. То бросает денежные средства в капитальное строительство и, не обеспечив рационального применения, тем самым только усиливает товарный голод. То, как Америку, открывает новые резервы технической мощности в старых предприятиях и пытается введением третьей смены на предприятиях решить проблему товарного голода. То есть вновь вступает на путь проживания основного капитала.

Несмотря на то, что монополия внешней торговли, изолированность денежного рынка СССР и административное регулирование цен позволяли довольно долго удерживать рубль от падения, так или иначе эмиссия неизбежно вела к товарному голоду внутри страны. Этому же всемерно содействовала известная двойственность в принципиальных установках в партийно-государственном руководстве. В то время как правительство Рыкова пыталось найти приемлемый выход в рамках, дозволенных нэпом, стало уже несомненным усиление линии команды Сталина, которая обещала выйти далеко за пределы экономического регулирования. И эта линия в 1927 году выражалась во взвинчивании настроений военной угрозы. Разгромив очередную оппозицию, органы советской печати и партийные ораторы разом обратились к новой теме — о военной опасности пролетарскому государству. Когда выступавшему на московской губпартконференции Бухарину, уже забравшемуся на высокую ноту в обличении империалистов, подали анонимную записку: «Вы нас пугаете», это привело любимца партии прямо-таки в бешенство.

Широкая агитация в связи с вопросом о войне создала в крестьянском, и не только в крестьянском, населении представление, что война в ближайшее время неизбежна. Как сообщали корреспонденты во многих медвежьих углах, крестьяне были убеждены в том, что военные действия уже начались. Напуганное население бросилось в магазины, в третьем квартале 1926/27 хозяйственного года вереницы очередей сметали с прилавков все [862].

В 1927 году СТО под председательством Рыкова также принимал участие в военной шумихе. 25 июня было принято постановление «Об организации центральных мобилизационных аппаратов СССР» [863]. Получилось даже еще раньше, чем Политбюро 27 июня признало необходимым опубликовать обращение ЦК «в связи с возросшей опасностью войны» [864].

В то лето в русской эмигрантской печати саркастически замечали, что было бы вполне законным, если бы Троцкий вернулся к власти, поскольку в политике сталинской группировки в отношении к Англии, раздувании стачки английских рабочих, а также призыве к анархическим инстинктам китайских кули, после поражения китайских коммунистов — во всем этом была таковой издавна позиция Троцкого [865].

Во внутренней политике ОГПУ усилило свое участие не только во внутрипартийной драке, но и в отношениях между государством и крестьянством. Усиление принудительности выражалось в том, что государственная промышленность, не имея возможности в какой-либо степени понизить цены на промышленные изделия, в то же время в условиях почти полной монополии приобретала продукты сельского хозяйства по искусственно пониженным ценам. В этой обстановке крестьянское хозяйство все более обнаруживало стремление изолироваться от казенного хозяйства и вообще государства. Крестьянство стремилось обеспечить себя не накоплением денежных запасов, а натуральных продуктов, как недавно в памятные всем годы войн и революции. Оно ограничивало свой обмен с государством только пределами крайней необходимости, определяемой размером налоговых платежей и покупок необходимых товаров.