Павлюченков Алексеевич - «Орден меченосцев». Партия и власть после революции 1917-1929 гг.

Серьезной проблемой в партийном строительстве стало отчуждение коммунистов от беспартийных. Руководство Партии-ордена с кризиса 1921 года постоянно следило за тем, чтобы ее ряды не отгораживались крепостными стенами от базовых слоев общества, граница между Орденом и обществом должна была быть всегда проницаемой и проходимой в обе стороны. Рабочие жаловались, что в ячейке сидят партийцы и смотрят и смотрят каким-то зверем. Открытые партийные собрания редки и закрыты для посторонних, как раньше «дворянские». Партийцы обособились и не прислушиваются к массе, не считаются с беспартийными. Один рабочий поделился досадными наблюдениями: рядом работают два партийца, иногда говорят о чем-то между собой, а когда подходишь к ним — сразу замолкают. Много неискренности разлилось между массой и представителями власти, партийцами. С партактивом рабочий начал разговаривать так же, как раньше мужик приучился говорить со всякой властью — с кукишем в кармане. Более половины опрошенных рабочих (68 %) отговаривались от вступления в партию неграмотностью, возрастом, болезнями, семьей. В приемной комиссии Сокольнического района изумлялись: как-то принимали в партию одного железнодорожника, лет 55-ти, и когда расспрашивали его о 1905 годе — то выяснилось, что он ничего не знает о восстании, спрашивали о революции 1917 года — тоже ничего [807]. То ли это была неискренность рабочего и нежелание обсуждать тему, то ли парадоксы менталитета эпохи, когда события гигантского масштаба проходят невидимыми для обывательского глаза, настроенного на мелочи жизни.

С октября 1917-го в строительстве новой государственной структуры было три заметных волны заполнения вакансий выходцами из социальных низов и маргинальных слоев общества. В первую очередь это период непосредственно после октябрьского переворота, когда десятки тысяч человек были двинуты на государственные и партийные посты через Советы, профсоюзы и заводские комитеты. Далее был период гражданской войны, образование все новых и новых бюрократических структур, объединение все более обширных территорий, завоеванных Красной армией. Естественно, это потребовало нового массового призыва. Рабочие от станка и прочие стали активно выдвигаться на ответственную работу через те же Советы, профсоюзы, РКИ вне всяких штатов и твердо установленных норм. С этим периодом связана большая текучесть кадров, тысячные переброски из тыла на фронт, с фронта на транспорт и т. д. В этой текучке и неразберихе в госаппарат втерлось особенно много проходимцев, вившихся около комиссарских должностей. Третий заметный массовый прием рабочих и бывших красноармейцев (а зачастую и белогвардейцев) в госаппарат наступил в 1921 году, после завершения гражданской войны, когда пошло резкое сокращение достигшей в ходе войны пятимиллионного состава Красной армии. Этот прилив уже сверх меры обеспечил новую госструктуру кадрами. Появилась потребность в сокращении госаппарата.

Жизнь дает массу поводов относиться к этому явлению по-разному. С одной стороны, если отвлечься от мифологии бесклассового общества и самоуправляющегося государства-коммуны, стремление наиболее социально активных рабочих и крестьян обрести в партбилете опору для перехода в высшие, управленческие слои общества при всех общеизвестных предрассудках не может оцениваться исключительно негативно. Напротив, в значительной степени российское общество начала века именно потому вынашивало революцию, поскольку нуждалось в радикальной замене старой, деградировавшей в социально-генетическом плане, общественной элиты. Но с другой стороны, выдвиженчество рабочих и крестьян обескровливало эти классы, поскольку партия отбирала в свою структуру наиболее энергичных и подготовленных представителей низов. В результате этого сопротивляемость общества напору государственно-бюрократической машины несомненно снижалась, что способствовало утверждению ее всевластия и распространению негативных свойств, имманентных системе государственного абсолютизма.

Сталин долгое время придерживался заимствованной им у Ленина характерной тактики в достижении цели — он воздерживался принимать откровенные единоличные решения и всегда стремился добиваться нужного мнения большинства. Политика допускает, но не любит резких поворотов и избегает таковых, если к тому имеется возможность. Моментальное устранение владельцев легендарных и просто громких имен с политической сцены явилось бы чрезмерным потрясением для малоинформированной публики и осторожного аппарата. Сталину была гораздо выгоднее постепенная кампания по дискредитации левой оппозиции в глазах партийных и обывательских масс. Поэтому, как ни странно, но Политбюро долее всего оставалось самым «демократическим» учреждением в партии, поскольку пленумы ЦК, конференции, благодаря тщательной работе аппарата, давно отличались требуемым единодушием.