Павлюченков Алексеевич - «Орден меченосцев». Партия и власть после революции 1917-1929 гг.

Циркуляр-инструкция ЦК от 16 июня 1922 года о взаимоотношениях парткомов с судебными и следственными учреждениями РСФСР в случае возбуждения следствия и суда над членом РКП(б) [535]вызвал дополнительные вопросы на местах, которые потребовали уточнений и разъяснений. Дело в том, что в некоторых случаях партийные инструкции истолковывались в судебно-следственных органах как директивы, исключающие ответственность коммунистов перед общегражданским судом или ставящие решения суда в зависимость от мнения партийного комитета. Поэтому в повторном циркуляре Цека, Наркомюста и Ревтриба подчеркивалось, что «ЦК считает безусловно необходимым усилить ответственность членов руководящей партии, в случае совершения ими поступков, подлежащих ведению суда гражданского». Каждый коммунист за все свои проступки, нарушающие законы республики, подсуден суду государственному и суду партийному на общих со всеми основаниях [536].

Но поставить номенклатуру перед законом наравне с остальными гражданами не представлялось возможным. Мешала двойственная природа номенклатуры. Номенклатурщик — тот же человек со своими слабостями и несовершенством, но он же есть представитель абсолютной власти. Как говорил византийский писатель VI века Агапит о царской особе: «Царь убо естеством подобен всем человекам, а властию же подобен есть вышням Богу». Власть была готова отдать под суд номенклатурщика-человека, но не его «божественную» суть, то есть саму себя. Поэтому перед судилищем необходимо было развести как можно дальше воплощенную в одном представителе власти саму власть и злоупотребившего ею человека. В рассуждении сего, после циркуляров о суровой судебной ответственности ответственных коммунистов появились дальнейшие разъяснения и отступления от первоначальной революционной простоты, партийной строгости и благородного духа равенства всех перед законом.

Выделение номенклатуры в особую социальную группу происходило, в том числе негласным путем присвоения ей привилегированного общественного статуса. Объективно этот вопрос назрел уже давно и давно решался «новым классом» в рабочем порядке. Так, например, ейский окружной партком на Кубани 4 апреля 1921 года вынес решение о том, что действия органов в отношении членов и кандидатов в члены РКП(б), тем более аресты, должны быть обязательно согласованы с партийным комитетом. Предлагалось «особо внимательно относиться к аресту ответственных партийных товарищей во избежание нежелательных передергиваний по злобе вредных антисоветских элементов, стремящихся подорвать авторитет того или другого товарища и в целом РКП(б)» [537].

В Центре, где еще была сильна власть идеи, подобные вопросы решались более трудно и медленно. Ленин долго сопротивлялся установлению особых перегородок между номенклатурой и советским законодательством. В ноябре 1922 года на Политбюро он выступил категорически против внесенного группой хозяйственников проекта правил, запрещающих привлекать к юридической ответственности высокопоставленных работников-коммунистов (по особому списку) без согласия соответствующих партийных инстанций [538]. Однако и здесь Кремль вынужден был постепенно идти на уступки притязаниям растущего «нового класса». В декабре 1921 года приказ за подписью Уншлихта, Менжинского и Реденса строго запретил органам ГПУ всякую слежку за ответственными губернскими, областными и центральными партработниками. «Виновные в нарушении этого приказа будут строго караться», — гласил запрет [539].

В январе 1923 года появилось следующее дополнение к циркуляру от 4 января 1922 года о порядке привлечения коммунистов к судебной ответственности: «Опыт последнего времени показал, что не раз при привлечении ответственных работников-коммунистов хозяйственников к судебной ответственности на суде выяснялось, что сложность хозяйственной обстановки создает в случае неумелого подхода хозяйственников к делу факты разрушения хозяйства без наличия со стороны хозяйственников злого умысла» [540]. В результате этого суды не могли выносить иных приговоров кроме как порицаний, постановки на вид и даже оправдания. Но даже самый факт привлечения к ответственности переживался ответтоварищами очень тяжело. Чтобы избежать растраты партийных сил в результате невыносимых угрызений совести проштрафившихся и мук публичного позора, Цека предложил организовать при всех губ комах временные комиссии, чтобы заслушивать доклады губпрокуроров по существу возбуждаемых дел против всех коммунистов-ответработников. Заключения этих комиссий обязательной силы не имели, но губпрокуроры должны были со всем вниманием отнестись к их мнению.