Женевьева Брюнель-Лобришон - Повседневная жизнь во времена трубадуров XII—XIII веков

Затем старейшина должен взять Книгу, а недужный должен поклониться и сказать: « Parcite nobis . За все грехи, кои я содеял, на деле или мысленно, прошу прощения у Господа и у Церкви, и у всех вас». А христиане должны ответить: «Именем Господним, и нашим, и Церкви нашей, пусть грехи будут вам отпущены, а мы станем молить Господа, чтобы он отпустил их вам». Затем они должны дать ему утешение, возложив ему на голову книгу, и сказать: «Благослови нас и помилуй . Аминь. Да будет с нами второе слово твое. Да простятся вам все грехи ваши и Отцом, и Сыном, и Святым Духом». А после трижды произнести: «Adoremus patrem et filium et spiritum sanctum», а потом: «Святый Отче, прими раба твоего в царствие твое, и да пребудет с ним милость твоя и Дух Святой». А если утешение принимает женщина, они должны сказать: «Святый Отче, прими служанку твою в царствие твое, и да пребудет с нею милость твоя и Дух Святой». После же они молятся Господу и тихими голосами читают sezena . И когда sezena будет прочитана, они должны трижды произнести adoremus patrem et filium et spiritum sanctum и один раз прочесть молитву громко, а потом Евангелие. Когда Евангелие будет прочитано, они должны трижды сказать: adoremus patrem et filium et spiritum sanctum и еще раз громко прочесть молитву. А потом они должны приветствовать ее, как если бы она была мужчиной. Затем должны они совершить обряд примирения друг с другом (поцеловать друг друга) и поцеловать Книгу. А если среди них находятся еще верующие или верующие женщины, то они также должны совершить этот обряд. Затем христиане должны просить спасения и давать его.

А если недужный умирает и оставляет им или отдает какую-нибудь вещь, они не должны ни сохранить ее для себя, ни взять ее себе, а должны отдать ее в распоряжение духовного лица. Если же недужный выживет, христиане должны представить его духовному лицу и молиться, чтобы он снова принял обряд утешения и сделал это как можно скорее и по собственной воле.

Перевод со староокситанского Е. Морозовой

С наступлением дня все войско в полном вооружении, согласно полученному приказу, подступило к городу, чтобы начать его атаку. У всех было одно-единственное намерение: или отдать жизнь за Христа, или возвратить городу христианскую свободу. В целом войске нельзя было найти старика или больного, или какого-то совсем еще незрелого юношу, которые не горели бы священным пылом битвы; даже женщины, забыв свой пол и обычную слабость, брались за оружие, принимая на себя непосильный мужской труд. Вступив с таким единодушием в битву, они старались изо всех сил приблизить к стенам приготовленные осадные орудия, чтобы можно было легче атаковать тех, кто оказывал им мужественное сопротивление, стоя на крепостных стенах и башнях. Но осажденные, решив сопротивляться врагу до конца, пускали копья и бесчисленное множество стрел, метали камни руками и из метательных орудий, прилагая все силы к тому, чтобы отогнать наших от их стены. Наши, в свою очередь, еще более рьяно бросались вперед и, прикрывшись щитами и плетенками, непрерывно пускали стрелы из лука и баллисты, метали камни величиной с кулак и бесстрашно пытались продвинуться к стене, чтобы тех, кто стоял на башнях, лишить мужества и спокойствия. Другие же, стоявшие в осадных башнях, то старались при помощи шестов придвинуть подвижную башню к укреплениям, то пускали из метательных орудий огромные камни в стену и пытались непрерывными ударами и частыми сотрясениями ослабить ее так, чтобы она рухнула. Некоторые при помощи малых метательных орудий, называемых манганами, из которых стреляли камнем меньшего веса, сбивали тех, кто охранял от наших внешние укрепления стен.

Но ни те, которые пытались протолкнуть осадные башни к стенам, не могли должным образом выполнить их намерение, ибо продвижению препятствовал огромный и глубокий ров, прорытый перед стенами, ни те, которые пытались метательными орудиями пробить в стене брешь, не достигли удовлетворительных результатов. Ибо осажденные спускали со стен мешки с соломой и отрубями, а также канаты и ковры, громадные балки и тюфяки, набитые ватой, чтобы этими мягкими и упругими вещами ослабить удары камней и свести на нет все усилия наших. Более того, они и сами поставили у себя орудия, притом в гораздо большем количестве, чем у нас, из которых забрасывали наших стрелами и камнями, чтобы препятствовать их действиям.