Роман Белоусов - Вещий Авель

Чтобы одолеть то, что сегодня ученые называют «террором среды», нужно было, видимо, иметь иное мужество, чем то, которым обладал Александр Николаевич Романов. Его ли одного винить в неудачах? С одной стороны, угроза дворянской оппозиции, с другой — угроза темного крестьянского бунта. Правда, во всех своих планах Александр Николаевич находил поддержку в семье, особенно у великой княгини Елены Павловны, Поддерживали государя и ближайшие его сподвижники.

Сопротивление реформам усиливалось. Кончилась «революция сверху» тем, что крестьян обложили платежами, превышающими стоимость перешедшей к ним земли. Помещики скоро прокутили выкупные суммы. Конечно, Александр II не желал этого, но получил после реформы нищих крестьян и бедных помещиков. Мечтал же он о создании двух крепких сословий. Таким образом, проблема, вокруг которой сталкивались их интересы, оказалась нерешенной.

Проще вышло с реформами военной, судебной, земской и реформой местного самоуправления. Хотя и здесь не обошлось без серьезного сопротивления. Нередко красиво задуманная реформа местного самоуправления вырождалась, по словам бывшего вице-губернатора М. Е. Салтыкова-Щедрина, лишь в «лужение рукомойников» в больницах. Однако начало ограничения власти «помпадуров и помпадурш» российской провинции было доложено.

Лучшим же достижением Александра II — и это признают даже его противники — была судебная реформа. Колоссальная работа по составлению новых судебных уставов была проделана всего за одиннадцать месяцев. В некоторых отношениях реформа шла дальше европейских аналогов (например, выборное начало мирового суда имелось тогда лишь в Америке).

Сколько бы ни критиковали реформы Александра II за половинчатость, а его самого — за мнительность и нерешительность, дело двигалось. В апреле 1865 года появился наконец долгожданный новый закон о печати, который должен был, согласно высочайшему повелению, «дать отечественной печати возможные облегчения и удобства».

Однако и здесь сопротивление реакционеров проявилось не в открытых выступлениях против государственных реформ, а в торможении самого их процесса, облачении их во множество стягивающих пут. Так, глава управления по делам печати консерватор Валуев постепенно добился множества ограничении для печати, почти сводящих на нет задуманный закон.

Реформы буксовали. Но гражданам России, обеспокоенным этим фактом, было неведомо, что виной тому не трусливость или консерватизм царя, а жесткое сопротивление его реакционного окружения.

В результате 4 апреля 1866 года раздался выстрел в Летнем саду. Пуля была направлена в Александра II. Государь остался невредим. Но это было предостережение.

Начатый процесс «революции сверху» тем временем продолжался. Тормозилась одна реформа, удавалась другая. Хорошо пошла военная реформа. В те годы Россия приращивалась и на Кавказе, и в Средней Азии, и на Дальнем Востоке. Были присоединены Амурская область, Уссурийский край, Россия получила свободный выход к Тихому океану. В Средней Азии к России присоединили обширный край с городами Хивой, Бухарой, Ташкентом.

С успехом было завершено перевооружение российской армии, введен новый устав о воинской повинности. Вскоре армия показала чудеса храбрости и выносливости под Плевной и на Шипке в боях за освобождение балканских славян от османского ига.

Внутреннее же положение в России ухудшалось. Одни были недовольны тем, что реформы тормозятся, другие тем, что темпы постепенного упразднения реформ слишком медленны. Те и другие обвиняли в слабости царя. И уж совсем были недовольны его политикой представители нарождающегося российского пролетариата. Призыв к кровавому террору находил отклик у рабочих, а не чувство христианского непротивления. Виноватых во всех бедах искали и находили. И в еврейских местечках, и в Зимнем дворце.

В январе 1865 года московское дворянство большинством в 270 голосов против 36 приняло текст адреса, в котором просило императора «довершить государственное здание созванием общего собрания выборных людей от земли русской для обсуждения нужд, общих всему государству».

Спустя некоторое время одному из предводителей дворянства, Голохвастову, Александр II, обсуждая возможность введения в тот момент в России конституционного правления, заметил: «Я даю тебе слово, что сейчас, на этом столе, я готов подписать какую угодно конституцию, если бы был убежден, что это полезно для России. Но я знаю, что, сделай я это сегодня, завтра Россия распадется на куски. А ведь этого и вы не хотите».