Роман Белоусов: Тайны морских катастроф

Греческий бог Посейдон считался грозным владыкой морей. С помощью своего неизменного волшебного атрибута — трезубца — он мог запросто погубить любой корабль. Стоило ему лишь взмахнуть трезубным жезлом, как, словно горы, вздымались морские валы и поднималась ужасная буря, ураганный северный ветер борей гнал судно, как скорлупку, на опасные скалы или мели, и не было тогда мореходам спасения.

Древние греки верили, что гнев Посейдона страшен и опасен для мореплавателей. И в доказательство ссылались на Одиссея, чем-то прогневавшего бога морей и потерпевшего кораблекрушение во время своих многотрудных странствий.

Сегодня вопрос, где плавал Одиссей, занимает многих исследователей, как и проблема, кто был автором великих поэм «Илиада» и «Одиссея».

Можно представить удивление археологов, когда в наши дни во время раскопок близ Кёльна на свет Божий была извлечена пара стеклянных туфелек, пролежавших в земле два тысячелетия. Каждый, кто присутствовал тогда на раскопе, наверное, подумал: туфельки Золушки — отнюдь не фантазия сказочника.

Генрих Шлиман не мог знать об этой находке, потому что умер в 1890 году. Но он верил, что древние мифы и сказания отражают подлинные события старины. И был убежден, что все, о чем говорится в «Илиаде», случилось на самом деле. Существовали легендарная Троя, где царствовал могучий Приам, и греки, которые во главе с бесстрашным Агамемноном много лет воевали с троянцами. Были герои — на стороне греков сражались храбрейший Ахилл, доблестные братья Аяксы, смелый Патрокл, неукротимый Диомед, хитроумный Одиссей. У троянцев в битвах прославились благородный Гектор, прекрасный Парис, справедливый Антенор, боголюбимый Эней.

Во времена Шлимана господствовала точка зрения, что тщетно искать подтверждение исторической основы мифов, напрасны любые попытки разрешить проблему соотношения мифа и действительности, сказки и реальности. Скептики полагали, что поиски эти — бесполезный труд. Время, мол, навечно скрыло от нас исторических свидетелей былого, даже если они и существовали, как, скажем, легендарная Троя. Скорее всего, то, что рассказано Гомером в «Илиаде» о Троянской войне, — не более чем красивый вымысел.

Археолог-любитель Шлиман был убежден, что археология поможет разрешить спор. Откуда у него была такая уверенность, сказать трудно. То ли уверовал в древнегреческого философа Эвгимера, утверждавшего, что в героях мифов обожествлены исторически подлинные люди, то ли его убедил другой древнегреческий философ — Платон, считавший, что история излагается на мифологический лад, однако скрывает подлинные события.

Так или иначе, Шлиман решил искать у Гомера ключи к истории. И блестяще доказал, что был прав.

Сегодня об «Илиаде» и «Одиссее» написано такое количество книг, что они вполне могли бы составить отдельную огромную библиотеку. Среди книг этого специфического собрания немалую часть заняли бы труды, посвященные так называемому «гомеровскому вопросу».

Этот термин охватывает целый круг загадок, связанных с жизнью и творчеством великого рапсода: существовал ли Гомер на самом деле, и если да, то где и когда родился, был ли слепым или зрячим, а главное — является ли он автором двух гениальных поэм.

В чем причина возникновения «гомеровского вопроса»? В том, что обе поэмы были записаны в Афинах лишь в VI веке до нашей эры, то есть примерно два столетия спустя после смерти Гомера. Тогда уже невозможно было проверить биографические данные о нем, уточнить устные сведения. Установили лишь, что жил он в VIII веке до нашей эры, родился, скорее всего, в Смирне, творил в Ионии, на западном побережье Малой Азии и близлежащих островах, долгое время пробыл на Хиосе и умер на острове Иос.

Был ли Гомер слепым от рождения? Некоторые ученые не доверяли этому свидетельству, идущему из глубины античности. Невероятным казался контраст между величием поэта и его физическим недостатком. Не верилось, чтобы слепец мог обладать такой эрудицией, мог с таким мастерством и тончайшими нюансами передать зрительные впечатления. На это лучше всего ответить словами самого Гомера: Одиссей обращается к слепому от рождения певцу-аэду Демидоклу, в котором древние угадывали черты самого автора: