Николай Черкашин - Чрезвычайные происшествия на советском флоте

Коллеги гидроавиаторов — лётчики-противолодочники — на своих «илах» оказались технически более подходящими для выполнения несвойственной им задачи. Вся беда в том, что подводников спасали так, как спасают лётчиков. Лётчик же приводняется вместе с автоматически надувающейся лодочкой и на ней подгребает к сброшенному на парашюте спасательному контейнеру (КАСу — контейнеру авиационному спасательному). Из лодки же тянет он пусковой шнур раскрытия большого спасательного плота. Ничего этого люди, окоченевшие в воде, проделать не могли. Их, подводников, всегда готовились спасать прежде всего из тисков глубины. Для этого построены специальные суда и подводные лодки. Но в этот раз подводники оказались в положении пассажиров злосчастного парохода «Адмирал Нахимов». Так же, как и та трагедия, эта, новая, ещё раз показала беспомощность наших спасательных служб перед проблемой, вечной, как само мореплавание, — спасения жизни на воде.

После всех бесед и расспросов могу сказать одно: в той ситуации и при тех подручных средствах, какими располагал Северный флот, был найден единственно верный выход: послать противолодочные самолёты, которые часами кружили над аварийной лодкой, держали с ней бесперебойную связь, а самое главное — по кратчайшей прямой навели на плотик, облепленный моряками, суда рыбаков. Любая неточность в курсе, лишние минуты поиска стоили бы новых жизней.

— Эх, окажись бы там катерок любой, захудалый, — вздыхали потом спасённые подводники, — всех ребят бы спасли…

Я был потрясён, когда на другой день после похорон подводников увидел в музейном ангаре ВВС Северного флота спасательный катер «Фрегат», который был создан специально для того, чтобы его сбрасывали с самолёта. До 1985 года он ещё стоял на вооружении поисково-спасательной службы ВВС флота. И вдруг — музейный экспонат.

— То, что вы видели в музее, — рассказывал начальник поисково-спасательной службы ВВС Северного флота полковник Куц, — это вчерашний день. Наше сегодня — десантируемый катер «Ёрш». Он выезжает из грузового салона «АН-двенадцатого» на специальных лыжах и приводняется на парашютах вместе с экипажем из трёх человек (среди которых фельдшер-спасатель). Вот это то, что было нужно там, в Норвежском море. Но…

Горькое «но», проиллюстрированное бесстрастными документами и негодующими комментариями, вкратце сводится к безотрадному выводу: катера сделаны настолько из рук вон плохо, что главный конструктор их вкупе с полковником Куцем подписали запрет на применение «Ершей» в деле. В таком виде они не только никого не спасут, но и погубят самих спасателей. Почему же их так сработали? В Питере, куда я прилетел с Севера, чтобы найти ответ на этот вопрос, В.Д. Рубцов, главный конструктор «Ершей», поведал старую как мир историю. Детище его погубила система коллективной безответственности. Так, Минсудпром отвечал лишь за мореходные качества катера, Минавиапром — за лётно-парашютные, Промсвязь — за аппаратуру радионаведения, которую выпускают как в морском (тяжеловесном) варианте, так и в авиационном (портативно-лёгком).

Думаю, что по тем же причинам подводники не скоро ещё получат неопрокидываемые плотики, спецодежду, которая не вспыхивает на теле, как бальное платье от новогодней свечи, удобные дыхательные маски из углеродистой ткани, которые не плавятся на лице, да и самое главное — корабли, способные продержаться в случае аварии до подхода спасателей.

…Раскалённая корма подводной лодки быстро уходила в пучину. Все, кто остался в живых, попрыгали в ледяную воду, стремясь к надувному плоту. Лишь в ограждении рубки, уткнувшись в рукав кителя, плакал корабельный кок-инструктор, великолепный кондитер, старший мичман Михаил Еленик. В свои сорок шесть он не умел плавать. Как и все, он искренне верил в непотопляемость своего чудо-корабля, как и все, он верил в нескончаемость своей жизни… Плакал скорее от обиды, чем от страха перед смертью, отсроченной всего лишь на три минуты. Рядом с ним метался старший матрос Стасис Шинкунас. Он тоже не умел плавать… Так и ушли они под воду вместе с кораблём…

Из всех эпизодов гибели «Комсомольца» почему-то именно этот больнее всего впечатался мне в душу. И ещё подвиг капитана 3-го ранга Анатолия Испенкова. Подменяя у дизель-генератора свалившегося без чувств матроса, офицер не покинул свой пост даже тогда, когда остался в прочном корпусе совершенно один. К нему бросился мичман-посыльный: