Николай Черкашин - Чрезвычайные происшествия на советском флоте

И ещё — из письма Инессы Арманд своей дочери: „Ни в коем случае не будь из тех людей, которые, критикуя окружающее, постоянно брюзжа на окружающих, не проводят своих идей в жизни и продолжают жить совершенно так же, как все те, которых они ругают. Подобные люди или лицемеры, или слабые и ничтожные люди, которые не в силах согласовать свою жизнь со своими убеждениями“.

Я не хочу быть ни лицемером, ни ничтожным человеком. О радость битвы!!

Больше бодрости, моя родная, больше веры, что жизнь прекрасна, что прогрессивное, революционное всегда победит!

Целую тебя крепко.

До свидания! Твой Валера. 8.11.75 г.».

8 ноября 1975 года. Борт БПК «Сторожевой»

После голосования в мичманской кают-компании стало ясно: офицеры мешать выступлению не будут. И на том спасибо. Половина всех мичманов — за поход в Питер. Теперь самое главное — матросы, основная часть экипажа. Что скажут они? За кем пойдут?

По кораблю разнеслись звонки «Большого сбора». Строились на юте — в шинелях, в бушлатах… Ёжились на холодном ветру.

— Чо будет?

— А хрен его знает.

— И в праздник не отдохнёшь…

— Зам речь держать будет.

— Настобрыдло… Одна хренотень.

— Дурак. Он щас такое сказанёт… Командира арестовал.

— Не знал, что ль? Смотри — с пистолетом.

— Иди ты!

На юте врубили палубное освещение. Саблин вышел перед строем с пистолетом за пазухой.

Матрос Прейнбергс:

«Он был спокойный, выдержанный. Был скрытный. Ничто в его политбеседах не предвещало будущего мятежника. Обычный замполит, который верно разъяснял политику партии.

…Мы построились на юте. Появился Саблин. Мы удивились, что из офицеров, кроме него, никто не вышел. Нет, кто-то один был… То, что он говорил, не укладывалось в сознании. Совершенно невероятные вещи для политработника. Он говорил о том, что так дальше продолжаться не может, что страна движется к пропасти. Что, декларируя постоянно равенство, руководство пользуется недоступными для народа благами. Конкретно КПСС, Октябрьскую революцию он не винил. Считал, что во всём виноваты конкретные люди, из-за которых творится развал в стране. Под конец речи Саблин призвал всех следовать за ним и идти в Ленинград, там требовать выступления по телевидению».

Матрос Максименко:

«Саблин говорил, что нас поддержат в сорока восьми воинских частях, что в СССР много честных офицеров, которые не согласны с курсом и политикой наших руководителей. Народ не имеет никаких прав, страна разоряется, народ полунищий, кругом несправедливость, мы должны призвать к закону верхи, продающие, разбазаривающие национальные богатства России, одурачивающие нас и плюющие на свой народ. Должны выступить по телевидению. Великая Россия должна стать передовым демократическим и правовым государством мира, а не голодной страной, отсталой, руководит которой ЦК вместе с Брежневым. Руководить страной должны люди, выбранные демократическим путём: честные, верные народу патриоты, а не ставленники политических семейных династий.

Саблин спросил: „Все согласны со мной?“ Мы понимали, что дело пахло порохом, но за великие цели… Он прошёл вдоль строя, останавливался против каждого и спрашивал: „А ты?“ В ответ слышалось: „Да“ или „Согласен“».

Матрос Шеин:

«После его выступления на юте началось всеобщее воодушевление. То, о чём мы толковали меж собой в курилках, вдруг прозвучало во всеуслышание. Официально. Перед строем. Это было как праздник Чувство достоинства — оно пробудилось в каждом. Мы людьми себя почувствовали. Впервые!»

Старшина 1-й статьи Соловьёв:

«Саблин заявил, что его выступления ждут на Северном флоте, ТОФе {4} 4 ТОФ — Тихоокеанский флот. и Камчатке, а также в Москве».

Матрос Аверин:

«На юте Саблин говорил, что у него есть единомышленники и друзья. Он уже написал письма, и нас поддержат на Северном, Тихоокеанском и других флотах».

Скорее всего, Саблин блефовал, называя цифру в сорок восемь частей. Но в то, что, если «Сторожевой» поднимет в Питере политическую бурю, его могут поддержать и в Кронштадте, и на Севере, и на Тихом океане хотя бы одиночные корабли, Саблин верил, ибо хорошо знал умонастроения в офицерской среде: они были не в пользу «бровеносца в потёмках». Поддержать могли. И письма своим единомышленникам Саблин тоже мог отправить.

В те минуты, ловя сотни горящих взглядов, не мальчишеских уже — враз повзрослевших глаз, — он верил в успех. И вера эта заставляла верить ему.