Василий Молодяков - Несостоявшаяся ось - Берлин-Москва-Токио

Не будем забывать о времени составления этого документа. Преамбула представляется вполне логичным и естественным ответом на агрессивные резолюции Седьмого конгресса Коминтерна (август 1935 г.), персонально затрагивавшие Германию, Италию и Японию. Первоначальный вариант, предложенный германской стороной, был гораздо более риторичным, причем на жесткой риторике настаивал Риббентроп. От него пришлось отказаться по настоянию японцев, которые предпочли более конкретные и деловые формулировки. Предписывая сторонам обмениваться информацией о деятельности Коминтерна, сотрудничать в деле борьбы с ним и консультироваться о принятии мер, пакт, однако, никак не определял конкретных форм и методов этой борьбы.

И даже секретное дополнительное соглашение, о котором стало известно сразу же, но которое было опубликовано только после Второй мировой войны, не таило в себе ничего сверхъестественного:

«Правительство Великой Японской Империи и правительство Германии, признавая, что правительство Союза Советских Социалистических Республик стремится к реализации целей коммунистического «интернационала» и намерено использовать для этого свои вооруженные силы, и будучи убеждены, что это является серьезнейшей угрозой существованию не только государств, но и существованию мира во всем мире, в целях защиты своих общих интересов договариваются о нижеследующем:

Статья 1. В случае, если одна из договаривающихся сторон подвергнется неспровоцированному нападению со стороны Союза Советских Социалистических Республик или ей будет угрожать подобное неспровоцированное нападение, другая договаривающаяся сторона обязуется не предпринимать каких-либо мер, которые могли бы способствовать облегчению положения Союза Советских Социалистических Республик.

В случае возникновения указанной выше ситуации договаривающиеся стороны должны немедленно обсудить меры, необходимые для защиты их общих интересов.

Статья 2. Договаривающиеся стороны на период действия настоящего соглашения обязуются без взаимного согласия не заключать с Союзом Советских Социалистических Республик каких-либо политических договоров, которые противоречили бы духу настоящего соглашения.

Статья 3. Настоящее соглашение составлено на японском и немецком языках, причем оба экземпляра имеют одинаковую силу. Настоящее соглашение вступает в силу одновременно с Соглашением против коммунистического «интернационала» и имеет одинаковый с ним срок действия».

Трактовать соглашение можно по-разному: оно давало равные возможности и для оказания широкомасштабной военной помощи партнеру, и для уклонения от любой реальной помощи. Сиратори однажды сказал, что пакт составлен нарочито неконкретно и подобен раме, в которую можно вставить любую картину. [169]Фраза проникла в газеты, однако, как не без юмора заметил после войны американский историк Дж. Комптон, «партнеры не могли прийти к согласию относительно самой картины: для Японии это был морской тихоокеанский пейзаж, для Гитлера – пейзаж Европейского континента». [170]Сиратори считал достоинством пакта то, что его формулировки можно было трактовать как угодно. Но в этом крылась и внутренняя слабость.

Обращает на себя внимание отсутствие обязательств о взаимной военной и политической помощи в случае конфликта с третьей страной, что обычно являлось основой двусторонних оборонительных пактов, например советско-французского и советско-чехословацкого договоров о взаимной помощи (заключенных соответственно 2 мая и 16 мая 1935 г., то есть в самом начале переговоров об Антикоминтерновском пакте!) – главного источника беспокойства Гитлера. Ни один из этих договоров, разумеется, не был секретным и трактовался как закономерная превентивная мера против возможной агрессии, а под агрессором вполне открыто подразумевалась Германия. Адвокат А. Лазарус резонно заметил на Токийском процессе: «В то время существовал договор о взаимной помощи между СССР и Францией, который не может быть признан агрессивным. Почему же Антикоминтерновский пакт объявляется токовым? Он был разработан исключительно для самообороны и без агрессивных намерений». [171]Агрессивные намерения, точнее территориальные аспирации, у Германии и Японии имелись, но в договоре об этом ничего не сказано, равно как и о каком-либо конкретном сотрудничестве, кроме создания совместной консультативной комиссии. Поэтому даже в качестве оборонительного пакта он выглядел скорее «протоколом о намерениях», подписанным «разведенной тушью», нежели конкретной программой действий.