Шломо Занд - Кто и как изобрел Страну Израиля

История Аль-Шейх Муниса не является исключительной. Как уже упоминалось в четвертой главе этой книги, помимо арабских кварталов в городах, более 400 других деревень были стерты с лица «Страны Израиля» в ходе войны 1948 года, некоторые уже после окончания боев [669]. Около 700 тысяч человек стали беженцами в ходе палестинской катастрофы — Накбы, их земли и дома были отобраны без всякой компенсации. Многие из них, как и их потомки, до сих пор живут в лагерях беженцев в различных уголках Ближнего Востока. Для чего в таком случае здесь излагается история одной-единственной деревни?

Как я уже объяснял в самом начале послесловия, мысль об этой деревне вызывает у меня тяжелое чувство угнетения и стыда; на мой взгляд, то же самое должен чувствовать любой историк, работающий в Тель-авивском университете. В ходе своей исследовательской работы я пытаюсь с величайшей осторожностью восстановить память о событиях прошлого при помощи забытой документации, оставшейся от былых времен; параллельно я преподаю историю как профессиональную дисциплину. Мои ученики вправе ожидать от меня разумной дозы научной честности и беспристрастности. Именно поэтому я начинаю преподавание любого курса с упоминания о том, что коллективная память о чем бы то ни было является непременно (хотя и в разной степени) продуктом культурной инженерии, почти всегда подчиненной потребностям и настроениям настоящего. Я особо подчеркиваю, что, когда речь идет об истории наций, не столько прошлое порождает настоящее, сколько национальное настоящее почти свободно лепит собственное прошлое, и это прошлое непременно несет в себе колоссальные пустоты — пустоты забвения.

Я живу среди народа и на территории, которые — оба — типичные «конструкции» искусственной памяти, раскручивающей и переопределяющей себя на четыре тысячелетия назад. Переработанная и обновленная еврейская память была главной драгоценностью, едва ли не душой сионистского движения; она сослужила ему огромную службу как главный рычаг легитимации колониального поселенческого предприятия. Именно из нее, помимо прочего, вылупилась израильская политическая ментальность, утверждающая, что «короткое» палестинское время неравноценно «длинному» еврейскому. Что такое шестидесятилетнее или семидесятилетнее изгнание в сравнении с изгнанием двухтысячелетним? Как можно сравнить тоску простых крестьян и их потомков с вечной еврейской тоской? Чего стоит право собственности бездомных беженцев в сравнении с божественным обещанием, даже если бог сам по себе не очень-то существует?

Локальная история Аль-Шейх Муниса имеет, в моих глазах, те же смысл и значение, что и знаменитые слова маленького ребенка в сказке-притче Ганса Христиана Андерсена — «Король-то голый!». Чтобы оправдать это категорическое и, скажем прямо, злое утверждение, я вынужден привлечь ваше внимание, читатели, к «политике памяти», нашедшей свое идеальное выражение в новейшей истории некогда принадлежавших жителям Аль-Шейх Муниса земель. В самом деле: к сегодняшнему дню на этих землях, в глубине построенных за десятилетия дорогих тель-авивских еврейских кварталов [670], возникло странное, беспримерное сосредоточение музеев — «мегаагентств» памяти: «Музей Эрец Исраэль», «Музей Пальмаха», «Израильский музей Центра Рабина» и, разумеется, «Музей еврейского народа — дом диаспоры» [671]. Назначение этих четырех «дворцов памяти» — беречь, охранять и документировать еврейское, сионистское и израильское прошлое.

«Музей Эрец Исраэль» — старейший из них. Он был основан в 1958 году на южном краю деревни вокруг начавшихся десятилетием раньше раскопок Тель-Касилы. Помимо археологических находок относящихся, согласно каталогу, к «ветхозаветному периоду», музей пытается представить в своих залах «историю страны и ее культуры» [672]. Среди его постоянных выставок — экспозиция «Страна барона», подробно рассказывающая в основном о действиях Эдмонда де Ротшильда, направленных на «укрепление еврейского поселенчества в Эрец Исраэль». Весьма символично, что павильон «Этнография и фольклор», посвященный памяти «еврейских обычаев и образов жизни, принятых в различных общинах мира», разместился в одном из немногих уцелевших зданий старого Аль-Шейх Муниса, и, разумеется, ничто в нем — ни единый экспонат! — не рассказывает о реальной истории здания и об «образах жизни» его предыдущих жильцов — и даже не упоминает о них.

В самом начале это место называлось «Музей страны». Однако после того, как в 1981 году председателем правления музея стал отставной генерал Рехавам Зеэви [673], он был переименован в «Музей Эрец Исраэль» [674]. В период «правления» Зеэви музей процветал; нежная любовь генерала к расширяющейся родине нашла свое выражение в оформлении музея и даже в содержании его экспозиций. Как известно, в 1988 году Зеэви создал политическую партию, названную им «Моледет» («Родина»), призывавшую к «трансферу», попросту, к изгнанию арабов — граждан Израиля. Это не помешало ему управлять музеем до 1991 года, когда он стал министром в правительстве Ицхака Шамира. В момент написания этих строк музей возглавляет другой бывший военный — отставной бригадный генерал Дов Тамари, имеющий заодно третью академическую степень по истории.