Робер Мантран - Повседневная жизнь Стамбула в эпоху Сулеймана Великолепного

Фигурками представлены как персонажи действа, так и элементы декорации — дом, фонтан, сад, судно, мебель и т. д.; даже экран может выполнять функцию декорации, изображая, например, стены и потолок комнаты {491} 491 Saussey . Op. cit. P. 83. .

У спектакля карагёз — древняя история, упоминания о нем встречаются еще на заре XV столетия. Быть может, он и в самом деле пришел из Китая через Туркестан? Согласно иной гипотезе, карагёз — это модификация игры теней, которая получила широкое распространение среди арабов в Средние века {492} 492 Ahmed Refik . Istanbul nasil egleniyordu? P. 61. . Как бы то ни было, этот жанр театрального искусства стал вполне турецким по своей форме и породил персонажей вполне турецких по своему характеру. Среди последних следует выделить два наиболее популярных — Хадживата и особенно Карагёза. Хадживат, подобно Пишекяру в орта оюну, личность серьезная, респектабельная; он уважает традиции и правильную литературную речь. В противоположность ему Карагёз, аналог Кавуклу, — это человек из народа, то есть болтун, распутник, хвастун, но зато — всегда в духе, полон выдумок и фантазий, неисчерпаем по части грубоватых шуток и проделок и в силу всего этого являет собой прямую противоположность по отношению к Хадживату. На противостоянии этих двух антагонистов основывается весь комизм спектакля, а задача хаялы (артиста) в том и состоит, чтобы донести до зрителей комизм этот как можно более выразительно. Решение же ее есть пробный камень его таланта, так как хаялы не только оживляет фигурки, не только говорит «их» голосом, но и комментирует события, развертывающиеся в рамках пьесы. Он должен доказать прежде всего свою способность доводить имитацию до карикатуры, столь ценимой турками, причем делать это с присущим тем же туркам простодушием. Действие пьесы развертывается по обычной, раз заданной канве, зато оно с каждым новым спектаклем импровизируется заново. По ходу пьесы в ее действие вовлекаются как другие персонажи, сравнимые с теми, что играют в орта оюну, так и животные, чудовища, драконы, феи, джинны и т. д. Иными словами, хаялы постепенно оживляет все фигурки, имеющиеся у него. Иногда хаялы пародирует лиц, хорошо известных в том квартале, где ведется представление, и в таком случае оно превращается в сатиру. Но по большей части он довольствуется показом либо фарсов, либо невероятных приключений, изобилующих смешными эпизодами.

Орта оюну и карагёз привлекают особенно много публики по ночам месяца рамадана и во время праздников шекер байрам и курбан байрамы .

Помимо описанных развлечений стамбульцы становятся зрителями представлений и иного характера — представлений, которые следовало бы условно обозначить как «религиозные» и «официальные».

Примером сочетания двух этих родов зрелищ может служить наиболее часто повторяющееся и, пожалуй, наиболее красочное из них — кортеж султана, отправляющегося на еженедельную пятничную молитву. В этот день султан выходит из дворца в окружении всех своих служителей и стражи и торжественно направляется либо в мечеть Святой Софии, либо, если шествие развертывается в XVII веке, в мечеть султана Ахмета. Зрелище на всякого, кто оказывается его свидетелем, производит настолько яркое впечатление, что не было, кажется, ни одного иностранного очевидца, который удержался бы от его описания. Вот как его описывает Пьетро делла Валле:

«Вчера, поскольку это была пятница, я был свидетелем того, как Великий Господин направляется в мечеть Святой Софии с большой торжественностью, сопровождаемый большим и блестящим эскортом, как это обычно и бывает в подобных случаях… Главные придворные сановники ехали верхом впереди него, причем строго соблюдался порядок их чинов: чем ближе всадник к султану — тем выше его положение при дворе и тем больше его заслуги перед государем. Позади султана, тоже на лошадях, ехало несколько самых любимых им пажей, которые прислуживают ему во внутренних покоях дворца. То, что это именно пажи, было видно по тому, что они без бород и выбриты, а также по их прекрасным ливреям. По обе стороны от кортежа маршировали солдаты, одетые по-разному: одни из них походили на оруженосцев, другие — на гвардейцев, вооруженных луками и стрелами. Были там, наконец, и курьеры-скороходы, обычно разносящие распоряжения государя, — ходят они с замечательной быстротой, а одеты они в короткое платье, причем полы одежды заткнуты за пояс, так что ноги у них наполовину голые. Распределены они между различными службами, а потому и носят разного цвета ливреи (впрочем, все ливреи, без различия, разукрашены богатой вышивкой и драгоценностями); головные уборы украшены у всех великолепными перьями» {493} 493 P. della Valle . P. 68–79. .