Пол Стратерн: Медичи. Крестные отцы Ренессанса

Когда гонфалоньер наконец появляется в главном зале приемов и протягивает архиепископу руки, он замечает, что те у него дрожат: Сальвиати явно чем-то возбужден. Архиепископ начинает передавать папское послание, его голос срывается, речь становится все более невнятной, кровь отливает от щек, он все чаще поглядывает на дверь. Гонфалоньеру Петруччи все это кажется подозрительным, он вызывает стражу, и в тот же момент архиепископ бросается к двери и требует, чтобы его спутники привели наемников.

Но люди из Перуджи недоступны: двери канцелярии, куда их проводили, не открываются изнутри, так что им остается лишь колотить по дереву и требовать, чтобы их выпустили. Как только гонфалоньере Петруччи выходит в коридор, к нему бросается Якопо Браччолини, вытаскивая на ходу оружие, но гонфалоньеру удается схватить его за волосы и швырнуть на пол. Гонфалоньер хватает первый попавшийся под руку предмет — это был кухонный вертел — и начинает размахивать им, не подпуская к себе архиепископа и его спутников. Голоса людей из Перуджи звучат все громче, похоже, им удалось вырваться из канцелярии; это заставляет гонфалоньера Петруччи и его коллег ринуться к входу в башню и поспешно запереть за собой тяжелую дверь на засов. Далее они бегут вверх по лестнице и начинают бить в колокол. Его тяжелые удары отражаются эхом от крыш: это общепринятый сигнал тревоги, призывающий в минуту опасности всех граждан города на пьяцца делла Синьория.

Вскоре под продолжающийся звон колоколов на большой открытой площади собираются встревоженные жители. Неожиданно из переулка во главе нескольких десятков вооруженных мужчин появляется один из главарей заговора Якопо. Вновь прибывшие начинают скандировать: «Popolo e Liberta» («Народ и Свобода!») — традиционный флорентийский революционный клич, призывающий к свержению диктатуры. Вооруженные мужчины разъезжают по площади, пытаясь привлечь собравшихся на свою сторону, но те остаются настороже. В какой-то момент из бойниц башни гонфалоньер и обслуга синьории начинают швырять камни в Якопо и его людей, которые сразу ощущают, что настороженность толпы быстро превращается во враждебность.

Тем временем на северной части площади, из другого переулка, ведущего к дворцу Медичи, появляется еще одна группа — несколько десятков вооруженных всадников. Это приверженцы Медичи. Они прокладывают себе путь к Палаццо делла Синьория, спешиваются, обнажают мечи и идут к двери. Оказавшись внутри, они бросаются наверх и обрушиваются на перуджийцев, быстро расправляясь с ними при помощи мечей и копий. Через несколько минут они вновь появляются на площади, высоко подняв копья с отсеченными головами людей из Перуджи. Упавшие духом, сломленные, Якопо и его люди покидают площадь, направляясь на восток, под кров палаццо Пацци.

Весь город пребывает в растерянности, повсюду множатся самые противоречивые слухи: был заговор, Лоренцо заколот, семейство Пацци во главе целой армии готовит вторжение в город; устрашающий вид отсеченных голов наемников из Перуджи пробуждает в толпе жажду крови. Охваченные яростью и страхом, выкрикивая нечто бессвязное, люди мечутся по городу, отыскивая членов семейства Пацци и их сторонников, нападая на действительных и воображаемых врагов, в то время как другие спешат к дворцу Медичи. Жив ли Лоренцо? Кто теперь будет править городом? Кто спасет его в минуту опасности? Лоренцо был вынужден выйти на балкон палаццо Медичи, где его появление было встречено громкими криками восторга. В то же время люди были напуганы, ибо шея Лоренцо была замотана бинтом, а туника покрыта устрашающими пятнами крови.

Лоренцо обращается к собравшимся с балкона, говорит, что семейство Пацци стало во главе заговора, имеющего целью свергнуть законное правительство города. Он уверяет людей, что заговор провалился, и хотя заговорщики убили его брата Джулиано, сам он в полной безопасности, жив и здоров, не считая небольшой раны. Для паники оснований нет — все должны сохранять спокойствие, никому не следует подменять собой закон или пытаться отомстить самолично; враги города будут выявлены и предстанут перед судом. Но попытка Лоренцо успокоить толпу имела противоположный эффект; убедившись, что угроза миновала, люди принялись за поиски козлов отпущения — заговорщиков, их друзей и союзников. Все разбились на группы и, одержимые жаждой крови, рассеялись по городу.

Франческо де Пацци обнаруживают у него во дворце с раной, нанесенной по случайности самому себе. Его вытаскивают неодетым из кровати, волокут по всему городу к Палаццо делла Синьория и поднимают наверх в покои гонфалоньера. Здесь дело берет в свои руки Петруччи. Он выносит суровый приговор — повесить Франческо де Пацци без промедления. Все еще обнаженному, с полузапекшейся раной, из которой сочится кровь, Франческо де Пацци набрасывают на шею петлю; другой конец веревки прочно закрепляют на массивной металлической фрамуге окна и вышвыривают жертву наружу. При виде раскачивающегося, извивающегося в смертных судорогах тела толпа ревет от восторга. Дальше настает очередь архиепископа Сальвиати, которого волокут к гонфалоньеру все еще одетым в пурпурную сутану; затем, с удавкой на шее и прочно связанными за спиной кожаным ремнем руками, его тоже выбрасывают из окна. Архиепископ болтается в воздухе с вылезающими из орбит глазами; тщетно пытается он освободиться от пут, впившись зубами в болтающееся рядом с ним голое тело; а люд внизу ликует.