И. Петровский (ред.) - Почему Гитлер проиграл войну? Немецкий взгляд

После XX съезда партии некоторые советские историки приступили к пересмотру сталинистской концепции истории войны. Александр Некрич и поддерживавший его генерал в отставке Петр Григоренко в 1965 году выступили с резкой критикой официальной версии истории войны [61]. Они впервые в неприкрашенном виде показали подлинные масштабы поражений и потерь первого этапа войны, и впервые немногие читатели, которым удалось ознакомиться с их материалом, смогли узнать, что у солдат окруженных армий после героической борьбы не было никакого другого выбора, кроме капитуляции. Эта версия получила значительную поддержку у советских историков, однако вскоре при помощи партийного руководства вновь возобладала ортодоксальная линия. Книга Некрича была изъята из библиотек, ее автор и Григоренко были объявлены врагами общества и в конце концов были вынуждены эмигрировать.

Таким образом, и в брежневское время судьба бывших пленных оставалась запретной темой. Поэтому неудивительно, что первое детальное исследование судьбы советских военнопленных, вышедшее в свет в 1978 году в ФРГ, хотя и было сразу же переведено на русский язык для внутреннего пользования в Институте военной истории при советском Министерстве обороны, но одновременно под грифом «совершенно секретно» было спрятано под замок [62].

Лишь во времена гласности были вновь использованы те подходы, которым положили начало Некрич и Григоренко. Советские историки, вооруженные новым самосознанием и в совершенно иных условиях работы, вновь обратились к исследованиям сталинизма [63]. Наряду с другими запретными темами, в частности — «массовых репрессий» 1936–1938 годов, пакта Сталина — Гитлера, ошибочных решений начального периода войны и советских военных потерь, в центре всеобщего интереса оказалась и судьба советских военнопленных. Решающий импульс к общественной дискуссии на эту тему дала публикация в правительственной газете «Известия» в августе 1987 года статьи, в которой было выдвинуто требование о принятии закона о полной реабилитации бывших военнопленных. Сам факт, что данная статья была опубликована «Известиями», свидетельствует о том, что это требование поддерживалось и в правительстве. Это не означает, однако, что внутри советского руководства существовал консенсус в этом вопросе. Напротив, статья «Известий» вызвала резкие протесты в первую очередь со стороны старых военных. Рупором жесткой оппозиции стала армейская газета «Красная Звезда». В начале 1988 года в статье полковника В. Филатова по вопросу военнопленных говорилось: «Означает ли это, что было ошибкой считать плен позором, бесчестьем и унижением? Означает ли это, что сегодня хотят доказать, что плен — это мужество и героизм? Означает ли это, что нам хотят доказать, что поля битвы, на котором солдат может завоевать почести или покрыть себя позором, более не существует?» [64].

Цитируя «Войну и мир» Льва Толстого, Филатов утверждал: «Нельзя никого взять в плен, если только тот, кого берут в плен, с этим не согласен, так же как и нельзя поймать ласточку, если только она сама не сядет на ладонь».

В этом высказывании отразился взгляд на ситуацию окруженных советских армий летом 1941 года, который хотя и соответствовал принятой со времен Сталина линии советской исторической науки, но не имел ничего общего с действительностью. Конечно, верно то, что в первые недели войны тысячи советских солдат перебежали на сторону немцев, то есть, как гласило обвинение в адрес всех бывших военнопленных, «направились в плен». Однако даже при поверхностном ознакомлении с германскими военными документами не остается никакого сомнения в том, что лишь незначительную долю пленных составляли перебежчики. Уже после первых крупных сражений в «котлах» в августе 1941 года немецкие командиры в войсках потребовали отмены приказа о комиссарах, так как после известий о расстрелах перебежчики исчезли, а советские солдаты стали оказывать ожесточенное сопротивление. За

1942–1944 годы, когда германская пропаганда предпринимала огромные усилия, чтобы побудить красноармейцев к переходу линии фронта, существуют статистические данные: в 1942 году было 79 769 перебежчиков, в 1943-м — 26 108, а в 1944 году — 9207 [65]. Но за тот же период было взято в плен 2 400 000 советских солдат. Любой ценой удержать линию фронта — отвечало целям германского командования, которое стремилось уничтожить Красную Армию в ходе сражений в «котлах». Отрезанным от собственного тыла красноармейцам не оставалось иного выбора, как капитулировать, когда у них иссякли боеприпасы, горючее и провиант. Альтернатива могла состоять лишь в том, чтобы подвергнуть себя массовому уничтожению, без возможности оказать сопротивление и без малейшего военного смысла.