Валентина Антипина: Повседневная жизнь советских писателей. 1930— 1950-е годы

Ряд литературных критиков упоминают об отсутствии библиографического кабинета и возможности достать для работы нужную книгу. Некоторые жалуются на то, что им не предоставляют возможность осуществить творческие командировки по стране и за рубеж. Но главное отнюдь не в этом. Даже по имеющимся письмам можно сделать вывод, что критическая литература и литературоведение развивались без должной теоретико-методологической основы и вынужденное использование в оценках произведений или анализе творчества какого-либо писателя понятий «партийность», «классовость», «идейность» самих критиков ставило в тупик. Невольно литераторы постоянно боялись оказаться противниками тех или иных партийных установок и, соответственно, подвергнуться опале. И именно в этом контексте следует воспринимать многие жалобы литературных критиков на их низкий социальный статус, на отсутствие внимания к их работе со стороны общественности и властей. М. Винер пишет: «…причиной отставания нашей критики является, на мой взгляд, некоторая дезориентация в методических установках у большей части наших критиков. Дискуссия против социологической вульгаризации марксизма, с одной стороны, и против ошибок Лифшица, с другой, к сожалению, не доведена до конца…» [20] Там же. Л. 42.

Отсюда и многие жалобы на групповщину: одни авторы прямо считают, что она, как правило, вызвана «происками объединившихся врагов советской власти», другие полагают, что даже любая организованная взаимопомощь литераторов просто противоречит всем установкам партии и правительства. Ведь в результате одни критики оказываются как бы в привилегированном положении и имеют возможность опубликовать свои произведения, а другие — нет.

Выявлению характера повседневной жизни литераторов, главным образом их потребностей, способствуют дневники дежурств Союза советских писателей, хранящиеся в РГАЛИ. К сожалению, это далеко не полный и не однородный массив документов [21] Там же. Д. 501, 594, 647,748,792,855,942. , поэтому мы используем эти ценные исторические свидетельства в качестве лишь дополнительного источника в документальной основе нашей книги. Помимо того, что не все дневники вошли в коллекцию РГАЛИ, значительная часть материалов, например записи от руки Л. Леонова, не поддается расшифровке.

Особая ценность дневников дежурств как исторического источника состоит в том, что они содержат не только деловые записи о том, кто и зачем приходил в Правление ССП, но и личные, порой пространные комментарии дежурных по поводу состоявшихся встреч. Целый пантеон имен запечатлели эти пожелтевшие странички: Н. Асеев, В. Бахметьев, В. Иванов, А. Караваева, В. Катаев, В. Кирпотин, В. Лебедев-Кумач, С. Маршак, Н. Новиков-Прибой, П. Павленко, Ф. Панферов, К. Тренев, А. Фадеев, К. Федин (в довоенный период); В. Вишневский, Т. Горбатов, Н. Тихонов, К Симонов, Л. Леонов, К Чуковский, М. Шагинян (в послевоенный период). Всего же было проанализировано свыше двух тысяч записей.

Частенько писателям, дежурившим в Правлении Союза, приходилось выступать в роли своеобразных «врачей» и «ставить диагнозы» посетителям. И действительно, некоторые из последних вели себя более чем странно. В дневниках содержатся упоминания о целом ряде подобных эпизодов. Иногда после подобных встреч дежуривший просто записывал о своем посетителе: «больной», порой излагал суть беседы. Вот, например, впечатление П. Павленко, занесенное в журнал 16 июля 1940 года, о беседе с неким Брюхановым, который просил денег на ремонт дома: «…пишет книгу, „посвященную гениальному вождю Владимиру Ильичу Ленину и др. Я только что встал на точку литературы… Я работник отвлеченный“: имеет якобы архив большой ценности и библиотеку в 3000 томов. Просил денег на ремонт дома. Уже был у Погодина и Караваевой. Впечатление — несчастный истерик, рекомендовал подать заявление и опись документов его архива, но он не дослушал и убежал» [22] Запись в дневнике дежурств // Там же. Д. 501. Л. 59. .

Запись В. Иванова во время его дежурства от 5 июня 1940 года по поводу посетителя Сомова более категорична: «…сумасшедший. Принес стихотворение (неопубликованное), на основе которого доказывал, что по первому куплету его строится весь социализм, по второму — создана фигура рабочего и работницы, что стоит у входа в ВСХВ, а по третьему куплету — надо уничтожить всех бюрократов, которые не желают печатать его, Сомова. Я посмотрел в его отчаянно вытаращенные глаза, но все же набрался смелости и сказал, что „стих“, как он называет свою макулатуру, очень плох и печатать его не стоит» [23] Там же. Л. 76. .