Эдвард Радзинский - Иосиф Сталин. Последняя загадка

Берия захлопал. За ним – все присутствующие и я, конечно. Но Коба жестом остановил овацию и продолжил:

– А что мы имеем? Лаврентий докладывает: оказывается, в столице недавно раздавались такие же искренние, жаркие овации! Я говорю о вечере поэтессы Анны Ахматовой. Спрашивается – почему ее так приветствовали? Я к тебе обращаюсь, Андрей.

– Враги, – сказал Жданов, отвечавший в новом Политбюро за идеологию.

Берия улыбнулся.

– Лаврентий правильно улыбается. Если бы хлопали только враги! Вот, например, здесь присутствует мой старый друг, товарищ Фудзи. Он, большевик со дня основания партии, все ладони отбил, хлопал, как наивная институтка. – (Берия снова чуть улыбнулся, а я… я никак не привыкну, что следят повсюду и доносят обо всем.) – Впрочем, после тех мест, где он побывал, и говно – пирожное!.. – (Он впервые упомянул о «тех местах».) – Эти вольнодумы, – продолжал Коба, – между нами говоря, опаснее открытого врага. Они сегодня наши, но завтра могут быть чужие… И если товарищу Фудзи с его революционным прошлым нетрудно осознать свои ошибки, то для других они могут стать роковыми… Теперь о самом тревожном: разболтались военные!

В комнату вошел молодой, черноволосый, кровь с молоком, красавец. Он держал в руках тоненькую папку (портфели и оружие сдавали при входе на дачу).

– Кто не знаком – познакомьтесь: генерал-полковник товарищ Абакумов. Много и хорошо поработавший в нашей военной контрразведке. Я думаю, мы рекомендуем его на пост нового министра госбезопасности. Возражения есть? Нет… Сейчас наш новый министр товарищ Абакумов прочтет нам выдержки из «прослушки» некоторых телефонных бесед. Вы услышите, о чем болтают между собой два негодяя – генерал-лейтенант Гордов, которому мы с вами присвоили звание Героя Советского Союза, и его начальник штаба, так же увешанный нами высокими наградами. Приступай, Абакумов.

Абакумов как-то торжественно (еще бы – вступление в должность!) начал читать:

– «В квартире гражданина Гордова была установлена «прослушка», как выяснилось, не зря. Оперативной техникой зафиксирован следующий разговор по телефону. С Гордовым говорит его начштаба Рыбальченко: “Вот жизнь настала – хоть ложись и помирай. Как все жизнью недовольны, прямо все в открытую говорят: в поездах, в метро – везде прямо говорят”. Гордов: “Эх, сейчас все построено на взятках и подхалимстве, а меня обставили в два счета, потому что я подхалимажем не занимаюсь”. Рыбальченко: “Да посмотри, что делается кругом, голод неимоверный, все недовольны. Газеты наши – сплошной обман, так все говорят. Министров сколько понасажал, аппарат раздули. Как при царе было – поп, урядник, староста, на каждом мужике семьдесят семь человек сидели, – так и у нас сейчас…”» Стоит ли читать дальше эту контрреволюционную мерзость, товарищ Сталин?

– Стоит или не стоит – не тебе решать, Абакумов, – мрачно ответил Коба, – твое дело читать.

Абакумов продолжил декламировать свою страшноватую пьесу:

– «Оперативной техникой в тот же день в девятнадцать тридцать семь в квартире Гордова зафиксирован следующий разговор между Гордовым и его женой Татьяной. Гордов: “Что сделал этот человек… Разорил Россию и больше ничего. Почему я должен идти к Сталину – просить и унижаться перед…” Далее идут оскорбительные и похабные выражения в адрес товарища Сталина. “Я его видеть не могу, дышать с ним одним воздухом не могу, а ты меня толкаешь, говоришь – иди к Сталину. Инквизиция сплошная, люди же просто гибнут. Эх, если бы ты знала хоть что-нибудь… Ты думаешь, что я один такой? Совсем не один, далеко не один”. Жена: “Люди со своими убеждениями раньше могли пойти в подполье, что-то делать. А сейчас заняться даже нечем. Хотят сломить даже такой гордый дух, как Жуков”…»

– Видите, в подпольщики собираются, – сказал Коба. – Ну, всю эту подпольную группу товарищ Абакумов уже арестовал. Но ведь мерзавец Гордов прав – он такой не один, совсем не один. И разговоры эти не случайны… Дух зародился такой в некоторых из армейской верхушки… Им кажется, что им не додали за победу. Особенно это касается товарища Жукова. В последнее время очень огорчает «прослушка» разговоров Главнокомандующего нашими сухопутными войсками… Давай, Абакумов, изложи, так сказать, краткое содержание.

– Увлеченный собственными амбициями, – начал Абакумов, – товарищ Жуков считает, что заслуги его недостаточно оценены. Позволяет себе открыто заявлять это в разговорах с подчиненными, приписывать себе все успехи во всех операциях Великой Отечественной войны…