Игорь Данилевский - Русские земли глазами современников и потомков (XII-XIVвв.). Курс лекций

К более поздней, чем приселковская, дате склонялся и А. Н. Насонов [248] Насонов А.Н. История русского летописания XI начала XVIII в. С. 186. . Соединение этих двух источников свода 1305 г. (лежащего в основе Лаврентьевской летописи), как он считал, могло произойти лишь в 1281 г. [249] Под этим годом в Лаврентьевской летописи прекращается изложение ростовского материала; подробнее см.: Насонов А. Н. Лаврентьевская летопись… С. 449–450. Ср.: Насонов А. Н. История русского летописания XI начала XVIII в. С. 193–201. . Близок к такой точке зрения А. Ю. Бородихин: он датирует соединение владимирских и ростовских записей в Лаврентьевской летописи 60-ми гг. XIII началом XIV в. [250] БородихинА. Ю. Цикл повестей о нашествии Батыя в летописях и летописно-хронографических сводах XIV–XVII вв. С. 57. . Не исключает позднего времени появления рассказа о нашествии Батыя (в период княжения Михаила Ярославича Тверского в 1305 г.) и Я. С. Лурье [251] Лурье Я. С. Лаврентьевская летопись… С. 66–67. В то же время Я. С. Лурье указывал, что этот рассказ не мог быть составлен позже 1305 г. (ЛурьеЯ. С. Примечания//ПриселковМ.Д. История русского летописания. С. 268269, прим. 86). . Доказательством позднего происхождения этого текста Г. М. Прохоров считает многочисленные вкрапления из предшествующей летописи (33 фрагмента, составляющих около трети объема произведения), что свидетельствовало, на взгляд исследователя, о том, что летописец сам этих деталей не знал, поскольку не был современником описываемых событий [252] Случаи заимствования приведены Г. М. Прохоровым (см.: Прохоров Г. М. Повесть о Батыевом нашествии… С. 78–83). .

В отличие от точки зрения этих исследователей Дж. Феннел полагает, что

тон историй, содержащихся в Лавр., сухой, нерасцвеченный, явно указывает на их современное событиям происхождение 32.

Компилятивной представляется повесть о нашествии Батыя и в составе Ипатьевской летописи . Она целиком состоит из фрагментов, различающихся по времени и месту возникновения, по степени полноты и достоверности передаваемой информации. Даже на первый взгляд она отображает впечатления южнорусского точнее, галицкого книжника [253] Феннел Дж. Кризис средневековой Руси. С. 117. . С другой стороны, по справедливому замечанию Дж. Феннела, при том, что она

«…последовательно отражает один из южнорусских источников, ей недостает подробностей, местами она туманна, неточна, путана и содержит лишь несколько фрагментов дополнительных сведений, происходящих, вероятно, из устных легенд, бытовавших в южной Руси в эпоху после нашествия» [254] ФеннелДж. Кризис средневековой Руси. С. 118. .

Кроме того, под этим же годами летописец подробно повествует о событиях, произошедших вдалеке от южной Руси в землях русского Северо-Востока (об осаде Рязани, Владимира-на-Клязьме, Суздаля, Козельска, о сражении на Сити и np.) [255] См.: Ипатьевская летопись. Стб. 778–781. . При этом один из самых глубоких исследователей «Летописца Даниила Галицкого» (составляющего первую часть Ипатьевской летописи за 1201–1250 гг.) А. Н. Ужанков подчеркивает:

…Летописец изначально задумывался с четким конечным результатом, именно как княжеское жизнеописание, а не летопись. <���…> Его невозможно было продолжать бесконечно, как любую летопись, поскольку он имел четкий хронологический предел смерть князя. В этом еще одно его коренное отличие от летописи. <���…>…Летописец Даниила Галицкого построен по иным законам, нежели летопись. И методологический прием его исследования должен быть также иным [256] Ужанков А. Н. Летописец Даниила Галицкого: Редакции, время создания//Герменевтика древнерусской литературы. М., 1989. Сб. 1: XI–XVI вв. С. 249. .

Источниками для галицкого летописца послужили, видимо, киевский и владимирский летописные своды, дополненные местными записями. При этом, как считает А. Ю. Бородихин,

«…поразительная осведомленность автора-составителя в деталях описываемых событий заставляет видеть в нем современника» [257] БородихинА. Ю. Цикл повестей о нашествии Батыя в летописях и летописно-хронографических сводах XIV–XVII вв. С. 11. .

В свою очередь, это позволяет исследователю датировать интересующий нас текст 1245–1249 гг. [258] БородихинА. Ю. Цикл повестей о нашествии Батыя в летописях и летописно-хронографических сводах XIV–XVII вв. С. 69. . Близкую датировку предлагает и А. Н. Ужанков:

«…первая редакция…Летописца Даниила Галицкого представляет собой повествование о жизни Даниила Романовича Галицкого с 1201 по начало 1247 г. Работа над этой частью жизнеописания была закончена в начале того же 1247 г. По хронологии…Ипатьевского летописного свода она заканчивается статьей под 1250 г.» [259] УжанковА.Н. Летописец Даниила Галицкого. С. 274. Напомню, что первоначально Ипатьевская летопись не имела здесь хронологической сетки. .