Игорь Данилевский - Русские земли глазами современников и потомков (XII-XIVвв.). Курс лекций

Прежде всего, ясно, что автор прямо оценивает свое нынешнее положение как нищетуи, возможно (если учитывать любовь создателя Слова к каламбурам), художьство [652]. Судя по контексту уже первых строк, Даниил сетует на то, что ест пепел, как хлеб, питье его растворено слезами, он низвержен. К нему как разбойник пришли бедность и нужда. Создается впечатление, что из-за какого-то конфликта, в котором он сам был повинен (возможно, по собственному нерадению) и в котором раскаивается, Даниил был изгнан и теперь вынужден скитаться из дома в дом в земле чужой.

При этом Даниил довольно четко описывает, что именно в своей жизни он считает несчастьем:

прежде всего, это то, что характеризуется словом нищета:

«…вопию к тебе, одержимъ нищетою [653]; Княже мой, господине! Избави мя от нищеты сея [654]; лепше смерть ниже продолжен живот в нищети» [655]

что он понимает под нищетою, можно реконструировать (точнее, догадываться) на основании некоторых образов, которыми оперирует автор:

«…егда веселишися многими брашны — А мене помяни, сух хлебъ ядуща; Или пиеши сладкое питие — А мене помяни, теплу воду пиюща от места незаветрена [656]; Егда лежиши на мяккых постелях под собольими одеялы — А мене помяни, под единым платом лежаща и зимою умирающа, И каплями дождевыми, аки стрелами, сердце пронизающе [657].

картина, согласитесь, довольно впечатляющая;

следствием и составной частью нищеты является то, что наш персонаж вынужден терпеть многие обиды: «Азъ бо есмь, княже господине, Аки трава блещена, растяще на застении, На нюже ни солнце сиаеть, ни дождь идет; Тако и азъ всемъ обидимъ есмь [658]; Азъ бо есмь, княже, аки древо при пути: Мнозии бо посекають его и на огнь мечють; Тако и азъ всем обидимъ есмь» [659]причем, видимо наибольшие нравственные страдания, доставляют ему обиды, исходящие от близких людей (« Друзи же мои и ближнии мои и тии отвръгошася мене, Зане не поставих пред ними трепезы многоразличных брашенъ. Мнози бо дружатся со мною, погнетающе руку со мною в солило, А при напасти аки врази обретаются И паки помагающе подразити нози мои; Очима бо плачются со мною, а сердцемъ смеють ми ся») из этого следовал горький вывод: « Темъже не ими другу веры, ни надейся на брата» [660];

при ближайшем рассмотрении оказывается, что, по мнению Даниила, источник всех этих несчастий один: отсутствие княжеской грозы, направленной против тех, кто сегодня обижает Даниила (« Зане ограженъ есмь страхом грозы твоеа, Яко плотомъ твердым» [661];« Зане ограженъ есмь страхом грозы твоеа» [662]); это главная милость, которую может оказать князь нашему нищему, ее тот, видимо, по своей вине лишился и теперь во что бы то ни стало хочет получить вновь (« помилуй мя, сыне великого царя Владимира, да не восплачуся рыдая, аки Адам рая; пусти тучю на землю художества моего» [663]).

Остро переживая состояние несчастья, Даниил формулирует собственные представления о счастье. В основу рассуждений на эту тему он, видимо, кладет общепринятые сценарии счастливой жизни. Их оказывается не так уж много, поначалу всего два: 1) служба у князя; 2) счастливая женитьба у богата тестя чти деля: а ту пеи и яжь [664]. Чуть позже (в первой половине XIII в., в так называемом Молении) к ним добавляются еще два: 3) уход в монастырь и, наконец, 4) служба у боярина. Однако все они за исключением первого для Даниила суть не счастье. Собственно, едва ли не все «Слово» сводится к своеобразному объяснению, почему это так.

По мнению Даниила, счастливая женитьба может легко превратиться в несчастье: стоит лишь заполучить в качестве приложения к богатому тестю злую или злообразную жену . В чем, собственно, состоит первое качество, определить довольно трудно. Гораздо проще, кажется, уяснить, почему дивее дива, иже кто жену поимает злобразну прибытка ради [665]. Тем не менее, злость жены тоже находит свое определение:

«…Ту лепше ми волъ буръ вести в дом свой, неже зла жена поняти. Волъ бо ни молвить, ни зла мыслить, А зла жена бьема бесеться, а кротима высится; Въ богатестве гордость приемлеть, а в убожестве иных осужаеть [666].Зла бо жена ни учениа слушаеть, ни церковника чтить, ни Бога ся боить, ни людей ся стыдить, но всех укоряет и всех осужаеть» [667].

Вывод: « Несть на земли лютей женской злобы» [668]- Ясное дело, что наделенная такими качествами злая жена гостиница неуповаема [669], кощунница бесовская, мирский мятежь, ослепление уму, началница всякой злобе; въ церкви — бесовская мытница: поборница греху [670], лютая печаль, истощение дому [671]и, наконец, засада от спасениа [672]последнее, возможно, самое важное.