Владимир Чунихин - »Когда нас в бой пошлёт товарищ Сталин…» (СИ)

А ведь Чехословакия, позволю себе напомнить, была нейтральной страной. Имевшей, к тому же, близкие отношения с Западом, особенно с Францией.

Так что же? СССР должен был стать точно такой же нейтральной страной, как и Чехословакия? Только без каких‑либо гарантий любой из сторон? Более того, нейтральной страной, которую Гитлер именует своим идеологическим врагом номер один, открыто объявляет своим будущим жизненным пространством, а Британия обращается подчёркнуто оскорбительно? Откуда уверенность, что эти стороны при случае обойдутся с нейтральным СССР более милостиво, чем обошлись они с нейтральной Чехословакией?

Опасения такие оставались, кстати, даже и после заключения пакта. По — настоящему в Москве убедились в том, что такой тандем уже маловероятен, только после вторжения немцев в Норвегию, а это, простите, уже 1940 год. Так вот. Уменьшить такую возможность в 1939 году можно было только, заключив договор с кем‑то из этой пары. Англичане отказались. Осталась Германия. Что здесь странного? Всё логично.

Конечно, Англия и Франция в качестве союзников были бы предпочтительнее. Из тех, хотя бы, соображений, что воевать с Гитлером всё равно придётся в дальнейшем, и проще налаживать союзные связи сразу с теми, кто не претендует на господство. Хотя бы в силу того, что его уже, де — факто, имеет.

Но» те» такого союза тогда не захотели.

Вернее, когда Сталин понял, что Англия и Франция собираются фактически выставить его один на один с Гитлером, не беря при этом на себя никаких реальных обязательств в отношении советского союзника, он тут же шарахнулся от них, как чёрт от ладана.

Поэтому ему оставался единственный вариант спасения. Сложный и ненадёжный. Но на тот момент единственный.

Пакт.

Поскольку выбирать тогда было особо не из чего.

Это тем более показательно, что вопрос о германо — советском сближении впервые начал прощупываться сразу после поглощения Германией Чехии, как следствие политики Запада. Об этом упоминал, в частности, ещё Черчилль.

«…Поскольку мы сами поставили себя в это ужасное положение 1939 года, было жизненно важно опереться на более широкую надежду.

Даже сейчас невозможно установить момент, когда Сталин окончательно отказался от намерения сотрудничать с западными демократиями и решил договориться с Гитлером. В самом деле, представляется вероятным, что такого момента вообще не было. Опубликование американским государственным департаментом массы документов, захваченных в архивах германского министерства иностранных дел, познакомило нас с рядом доселе неизвестных фактов. По — видимому, что‑то произошло еще в феврале 1939 года. Это, впрочем, почти наверняка было связано с проблемами торговли, на которых сказывался статут Чехословакии после Мюнхена и которые требовали обсуждения между двумя странами. Включение Чехословакии в рейх в середине марта осложнило эти проблемы. У России были контракты с чехословацким правительством на поставки оружия заводами» Шкода». Какова должна быть судьба этих контрактов теперь, когда заводы» Шкода» стали германским арсеналом?

17 апреля статс — секретарь германского министерства иностранных дел Вайцзекер записал, что русский посол посетил его в этот день впервые со времени вручения им верительных грамот почти за год до этого. Он спросил о контрактах заводов» Шкода». Вайцзекер ответил, что» нельзя сказать, чтобы для поставок военных материалов в Советскую Россию создавалась сейчас благоприятная атмосфера в связи с сообщениями о заключении русско — англо — французского воздушного пакта и тому подобное». В ответ на это советский посол перешел сразу от торговли к политике и спросил статс — секретаря, что он думает о германо — русских отношениях. Вайцзекер ответил, что, как ему кажется,»русская печать в последнее время не полностью разделяет антигерманский тон американских и некоторых английских газет». На это советский посол сказал:»Идеологические разногласия почти не отразились на русско — итальянских отношениях, и они не обязательно должны явиться препятствием также для Германии. Советская Россия не воспользовалась нынешними трениями между западными демократиями и Германией в ущерб последней, и у нее нет такого желания. У России нет причин, по которым она не могла бы поддерживать с Германией нормальные отношения. А нормальные отношения могут делаться все лучше и лучше» 1.

И хотя в указанной сноске к советскому изданию справедливо уточняется, что