Джайлз Макдоно - Последний кайзер. Вильгельм Неистовый

Доммес решил предпринять еще одну попытку. Поводом послужило очередное высказывание Вальтера Дарре. На сей раз этот питомец Уимблдона бросил Вильгельму обвинение в том, что он предал интересы немецкого крестьянства. Доммес поначалу даже заговорил о дуэли, правда, в довольно своеобразном контексте. «Как старый солдат я сожалею, что не могу поднять шпагу в защиту оскорбленной чести моего господина». Все кончилось новой встречей с фюрером, которая состоялась 27 апреля 1934 года. Гитлер, судя по всему, заранее подготовил свою аргументацию. Он начал с того, что не он совершил Ноябрьскую революцию и его отношение к ней хорошо известно; однако революция сделала одно хорошее дело — избавила Германию от владетельных князей. Они всегда с презрением относились к нему самому и к возглавляемому им движению. Что касается современного момента, то «у него своя миссия, которую он должен исполнить, и он не желает, чтобы ему кто-либо создавал помехи; это относится и к бывшим германским монархам. Он не имеет ничего против кайзера; тот, конечно, наделал ошибок, но кто не ошибается?» Гитлер закончил недвусмысленным тезисом. «Если Германии когда-нибудь в будущем суждено снова стать монархией, то она должна будет вырасти из национальных корней, должна будет родиться в недрах партии, поскольку партия и воплощает собой нацию».

Вильгельм сделал естественный вывод, что надеяться ему больше не на что, пока Гитлер остается у власти, и в Доорне все вернулось к обычной рутине. В свое ежедневное расписание он ввел двухчасовые послеполуденные прогулки и усиленно убеждал придворных последовать его примеру: получив заряд бодрости, говорил он, вы перестанете клевать носом и всхрапывать во время вечерней читки отрывков из книг и газет (как уже говорилось, он с удовольствием предавался такого рода просветительской деятельности среди обитателей Доорна). Регулярными стали киносеансы. Ежегодно супруги выезжали в Зандвоорт, на море. Места на голландском побережье, конечно, сильно уступали «Ахиллейону»… В Зандвоорте Вильгельм завел новые знакомства — в частности, с бароном ван дер Хейдтом, известным коллекционером японских гравюр, которые весьма заинтересовали экс-кайзера.

О «ночи длинных ножей» — расправе Гитлера со своими соперниками из числа штурмовиков и старых консервативных политиков 30 июня 1934 года, Вильгельм узнал из радиопередачи. Поначалу он считал, что жертвами этой кровавой бойни были исключительно гомосексуалисты. На ум тотчас пришел вопрос: что сказали бы о нем, если бы он в свое время устроил что-либо подобное? Лишь постепенно до него доходили факты о подлинном размахе репрессий. Особенно потрясла его история убийства супруги бывшего канцлера Шлейхера: ее вместе с мужем пристрелили как бродячих собак на пороге их особняка в Нейбабельсберге. Ильземан записал в своем дневнике следующее высказывание Вильгельма по поводу событий 30 июня. «Правовые нормы отныне ничего не значат, каждый теперь должен быть готов к тому, что в дом в любой момент могут ворваться наци и поставить всю семью к стенке!»

«Ночь длинных ножей» произвела отрезвляющее воздействие и на кронпринца. Эрмо заняла несколько более двусмысленную позицию, заявив, что жертв могло бы быть и больше. Кронпринц и Ауви подверглись допросу в гестапо, а бывший адъютант принца, майор Людвиг Мюльдер фон Мюльнхейм, был арестован.

В том же, 1934 году вышла сочиненная Вильгельмом книга «Китайские монады. История и толкование», основанная на докладе, зачитанном им 27 октября предыдущего года в присутствии профессоров Ломмеля, Наумана, Отто, Рейнхардта, Зарре и Фольграфа. Предметом исследования в книге была символика, отражающая понятия жизни и божества. Вильгельм попытался доказать принципиальное единство этой символики — от японских инь и ян, китайских монад до арийской свастики. Киприоты, приводил он пример, используют свастику для обозначения солнца. Разумеется, в докладе и книге упоминалась Медуза-Горгона с острова Корфу — по мнению автора, это было «древнейшее изображение головы бога». Что касается свастики, то она, в интерпретации Вильгельма, означала прежде всего понятие движения. Если ее линии направлены вправо, по движению солнца, то это символизирует солнечный свет, лето, грядущую славу, удачу, богатство. Если линии направлены налево, то речь идет о «сауастике» — предвестнице ночи, несчастий и гибели.

Тема была довольно щекотливая и вызывала разного рода аллюзии: всем было известно, что свастика — это официальная эмблема нацистов. Неудивительно, что Вильгельм заговорил языком иносказательным и трудно поддающимся расшифровке: в тексте речь идет о некоей «движущей силе всех космических и земных процессов»; как можно понять, автор считает, что через свастику божество — в виде той же Медузы-Горгоны — реализует свой план мирового движения. «Закон Доорна» сказывался и здесь — Вильгельм намеренно не выражался ясно. Тем не менее современникам был понятен намек на «ужасающей силы импульсы, исходящие от головы божества: они внушают не столько почтение, сколько страх; им неизвестны такие понятия, как любовь к Богу, искупление грехов…».