Михаил Кром - «Вдовствующее царство» - Политический кризис в России 30–40-х годов XVI века

Сила историографической традиции оказалась столь велика, что оригинальные исследования, выполненные на основе нелетописных источников — губных и иммунитетных грамот, писцовых книг, дворянских челобитных — и высветившие новые стороны внутриполитической истории 1530–1540-х гг. — губную реформу (Н. Е. Носов), иммунитетную политику (С. М. Каштанов), поместное верстание (Г. В. Абрамович) [31] Носов Н. Е . Очерки по истории местного управления Русского государства первой половины XVI века. М.; Л., 1957. С. 289–327; Каштанов С. М . Социально-политическая история. С. 275–376; Абрамович Г.В . Поместная политика в период боярского правления в России (1538–1543 гг.) // История СССР. 1979. № 4. С. 192–199; Его же . Князья Шуйские и российский трон. Л., 1991. С. 81–102. , внесли лишь некоторые коррективы в сложившуюся схему, но не привели к пересмотру ставшей уже привычной концепции «боярской реакции» в годы малолетства Грозного.

Пересмотр этой концепции стал возможен после того, как в работах А. А. Зимина, Н. Е. Носова, В. Б. Кобрина, вышедших в 1960–1980-х гг., был подвергнут ревизии тезис о борьбе прогрессивного дворянства против реакционного боярства, якобы противившегося централизации [32] Зимин А. А . О политических предпосылках возникновения русского абсолютизма // Абсолютизм в России (XVII–XVIII вв.). М., 1964. С. 20–27; Носов Н. Е . Становление сословно-представительных учреждений в России. Л., 1969. С. 10–11, 419–420, 526; Кобрин В. Б . Власть и собственность в средневековой России (XV–XVI вв.). М., 1985. С. 199–218. . И вот в книге «Власть и собственность в средневековой России» В. Б. Кобрин констатировал бесплодность всех попыток найти различия в политических программах соперничавших друг с другом боярских группировок, как и попыток определить, какая из них «прогрессивнее», а какая — «реакционнее». По его мнению, в годы «боярского правления» шла просто «беспринципная борьба за власть» [33] Кобрин В. Б . Власть и собственность. С. 214–215. . Но такой вывод означает, по сути, возвращение к точке зрения С. Ф. Платонова: историографический круг замкнулся!

С тех же позиций, что и Кобрин, подошел к оценке политической борьбы в 30-х гг. XVI в. А. Л. Юрганов: по его мнению, эта борьба носила характер личного и кланового противоборства [34] Юрганов А. Л . Политическая борьба в годы правления Елены Глинской (1533–1538 гг.): Автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 1987. С. 18–19. .

Подобные взгляды на природу придворных конфликтов изучаемой эпохи ранее уже высказывали зарубежные исследователи. В начале 1970-х гг. западногерманские историки X. Рюс и П. Ниче подвергли серьезной критике господствовавший тогда в советской историографии тезис о «феодальной реакции», наступившей после смерти Василия III, и о борьбе сторонников и противников централизации как основном конфликте того времени. Взамен было предложено традиционное объяснение, четко сформулированное еще Платоновым: главными мотивами междоусобной борьбы 30–40-х гг. XVI в. объявлялись стремление к власти, алчность и честолюбие [35] Rüß H . Machtkampf oder «feudale Reaktion»? // JGO. 1970. Bd. 18. Hf. 4. S. 496–502; Idem . Elena Vasil’evna Glinskaja // Ibid. 1971. Bd. 19. Hf. 4. S. 495; Nitsche P . Großfürst und Thronfolger. Köln; Wien, 1972. S. 228–229, 256. .

Оригинальную трактовку событий «боярского правления» предложила американская исследовательница Н. Ш. Коллманн — автор монографии о формировании московской политической системы в XIV — первой половине XVI в. Вслед за Э. Кинаном она подчеркивает определяющую роль родства и брака в московской политике: конфликты внутри элиты возникали не из-за идеологических, религиозных и т. п. разногласий, а вследствие соперничества за первенство при дворе; политические группировки формировались на основе брачно-семейных связей, отношений зависимости и покровительства. Близость ко двору, а следовательно и роль в принятии политических решений, зависела от степени родства с великим князем: отсюда значение государевых свадеб, которые на поколение вперед закрепляли сложившуюся расстановку сил, определяя придворную иерархию. Во время малолетства Грозного бояре в течение 15 лет не могли прийти к согласию, пока Иван IV не достиг брачного возраста и женитьбой на Анастасии Захарьиной не восстановил утраченное было равновесие [36] Kollmann N. S . Kinship and Politics: The Making of the Muscovite Political System, 1345–1547. Stanford, 1987. P. 4–8, 161–181. .

В другой работе Коллманн отмечает, что летописи, повествующие о времени малолетства Ивана IV и приписывающие ему, ребенку, принятие всех решений, изображают не реальную, а идеальную картину политической жизни — какой ей следовало быть согласно идеологии. На самом деле, «за фасадом самодержавия» бояре играли важную политическую роль. Причем эпоха несовершеннолетия государя, подчеркивает американский историк, не являлась каким-то исключением, отклонением от политической системы: великий князь не был «самодержцем» в буквальном смысле слова, но разделял принятие решений с боярскими группировками, действовал в согласии с элитой [37] Kollmann N. S . The Grand Prince in Muscovite Politics: The Problem of Genre in Sources on Ivan’s Minority // Russian History. 1987. Vol. 14. Fasc. 1–4. P. 293–313. .