М. С. Грушевский полагал, что похвальные выражения в адрес «печатника Кирилла», Данилового канцлера, наводят на мысль, не был ли летописец одним из писарей княжей канцелярии, помощником печатника. [690] Грушевський М. С. Історія української літератури. Т. 3. С. 165.
Предположение вероятное, хотя доказать его на основании имеющихся данных чрезвычайно сложно. Не исключено, что этим летописцем мог быть и сам печатник Кирилл.
Следующая повесть Ипатьевской летописи озаглавлена «Побоище Батыево». Название ее, конечно же, условное. В действительности содержание этой части летописи значительно шире. В ней отчетливо прочитывается несколько тем: новая — о вторжении в пределы Руси монголо-татар и две старые — о борьбе Данила за восстановление своего положения в Галичине и о войнах с Польшей, Литвой и ятвягами.
Собственно повесть «Побоище Батыево» не является оригинальным творчеством галицко-волынского летописца. Большая ее часть позаимствована им у северо-восточных и киевских коллег. Еще А. А. Шахматов предполагал, что основным источником повести являлся Владимирский Полихрон, созданный при дворе митрополита Максима после его переезда из Киева во Владимир на Клязьме в начале XIV в. В свою очередь, в Полихроне были объединены записи как северорусских, так и южнорусских летописей. [691] Шахматов А. А. Обозрение русских летописных сводов XIV–XVI вв. М.; Л., 1938. С. 73–79, 130–131.
Более поздние попытки представить повесть «Побоище Батыево» как целиком южнорусское, точнее киевское произведение, принадлежащие В. Т. Пашуто, А. И. Генсерскому и другим исследователям, не кажутся убедительными. [692] Пашуто В. Г. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси… С. 85–86.
Здесь нас интересует не вся повесть, но лишь та ее часть, которая бесспорно написана галицко-волынским летописцем. Теоретически это рассказ о прохождении монголо-татар по Волыни и Галичине, практически к нему следует отнести и некоторые вставки в более ранних записях. Видимо, прав Н. Ф. Котляр, полагавший, что вполне отчетливую галицко-волынскую окраску имеет эпизод, в котором речь идет об изгнании из Киева Ростислава Смоленского Данилом Романовичем и вручение древней столицы Руси его посаднику Дмитрию. [693] Котляр М. Ф. Галицько-Волинський літопис… С. 73–74.
«Данилъ же ѣха на нь, и я его, и остави в немь Дмитра, и вдасть Кыевъ в руцѣ Дмитрови обьдержати противу иноплеменьнихъ языкъ, безбожныхъ Татаровъ». [694] ПСРЛ. Т. 2. Стб. 782.
Это событие произошло после того, как Михаил Всеволодич, напуганный приходом к Киеву монголо-татар Менгу-хана, бежал из города и его занял Ростислав Мстиславич. По времени это конец 1239 г.
Несомненно, галицко-волынскому летописцу принадлежит и рассказ о «бегах» Михаила по владениям Данила и польским землям. Уйдя из Киева с женой и верными боярами, Михаил останавливается в городке Каменец. Данило расценил это как недружественный акт по отношению к себе. Он шлет послов к Михаилу и требует отослать к нему (и Васильку) их сестру. Михаил выполнил это требование и, опасаясь возмездия от Данила за самоуправство, бежит с сыном Ростиславом «ко уеви своему в Ляхы, къ Кондратови». [695] Там же. Стб. 783.
Оттуда он шлет к Данилу послов, просит прощения за все его предыдущие согрешения и клянется никогда больше не иметь с ним вражды.
Данило и Василько прощают Михаила, возвращают ему жену и обещают Киев. «Данилъ же свѣтъ створи со братом си, обѣща ему Кыевъ Михаилови, а сынови его Ростиславу вдасть Луческъ». [696] Там же.
Когда же Михаил, как пишет летописец, «за страхъ Татарскыи не смѣ ити Кыеву», Данило разрешил ему жить в его земле, при этом обеспечил всем необходимым: «Даста ему пшеницѣ много, и меду, и говядь, и овѣць доволѣ». [697] Там же.
Из приведенного рассказа можно сделать по меньшей мере два любопытных наблюдения. Первое относится к хронологии «бегов» Михаила. Это, бесспорно, конец 1239–1240 гг. Киев еще не взят монголо-татарами. Он являлся владением Михаила и поэтому Данило решил вернуть его законному обладателю. Второе касается авторства рассказа. В нем опознается скорее волынянин, чем галичанин. В пользу этого говорит ненавязчивое, но последовательное введение в число действующих лиц Василька Романовича. Михаил обращается с просьбами и покаянием к обоим князьям и также от обоих получает добродеяние: «Приела бо Михаилъ слы Данилу и Василку», «Данилъ же и Василко не помянуста зла», «Данилъ же свѣтъ створи со братом». Если бы этот рассказ писался галичанином, он, зная, кто был фактическим распорядителем судеб южнорусских князей и их владений, вряд ли бы стал упоминать волынского князя.
Читать дальше