Петр Толочко - Русские летописи и летописцы X–XIII вв.

Идеологически летописание времени Андрея Боголюбского выдержано в духе особого почтения к своему князю. Он рекомендуется как «правдивый», «благоверный», по существу, как глава всем русским князьям. В уста пришедших к Киеву на переговоры половцев владимирский летописец вложил слова (которые уже сказаны и от себя) о том, что князь Глеб Юрьевич посажен на киевский стол Андреем Боголюбским. «И прислашася обои къ Глѣбу, глаголюще: „Богъ посадилъ тя и князь Андреи на отчинѣ своей и на дедине в Кыевѣ“». [575] ПСРЛ. Т. 1. Стб. 357.

О непослушании князей Ростиславичей Андрею летописец сообщает с определенной долей удивления, как будто они были вассалами владимирского князя. Последний послал на них в 1174 г. большие силы, состоявшие из новгородцев, ростовцев, суздальцев и владимирцев, но эта военная акция не имела успеха. Постояв под Вышгородом 9 недель, силы Боголюбского, «не успѣ ничтоже», вернулись домой.

Под 1175 г. летописец сообщает о том, что Роман Ростиславич прислал послов к Андрею с просьбой посадить его на киевском столе. Конечно, это сообщение следует отнести на счет патриотизма владимирского летописца, что, впрочем, подтвердил и он сам в продолжении своего рассказа. Андрей будто бы попросил Романа малость повременить, пока он сошлется со своими братьями, находившимися в это время в Руси. «Князю Андрею рекуще: „Пождѣте мало, послалъ есмъ к братѣи своей в Русь, какова ми вѣсть будет от них, тогда вы дамъ отвѣитъ“». [576] Там же. Стб. 367.

Разумеется, Андрея заботило не мнение братьев — Михалка и Всеволода, проживавших при черниговском дворе и совершенно не влиявших на ход политической жизни в Руси, — а их информация о раскладе сил среди главных претендентов на Киев. Не исключено, что его интересовало в данном случае мнение Святослава Всеволодича, который уже заявил на него свои претензии.

Авантюрную попытку Андрея создать на Руси во Владимире новый митрополичий или хотя бы епископский центр, не нашедшую понимания в Киеве и Константинополе, летописец представил как происки лжевладыки Федорца. Последний якобы не послушался христолюбивого князя Андрея и отказался идти в Киев к митрополиту на подавление в епископы Владимиру. В конце концов Андрей вынужден был силой отослать Федорца в Киев, но теперь уже не на поставления, а на казнь. Летописец не жалеет плохих слов для характеристики «звѣрою-диваго Федорца» и радуется, что Бог «спасе рабы своя, рукою крепкою и мышцею высокою, рукою благочестивою царскою, правдиваго и благовѣрнаго князя Андрея». [577] ПСРЛ. Т. 1. Стб. 357.

Восхваления Андрея Боголюбского достигают своего апогея в «Повести» об его убиении. Летописец воздает хвалу князю за его строительную деятельность во Владимире и Боголюбове, называет вторым мудрым Соломоном, отмечает необыкновенную любовь к Христу и всепречистой его матери и полагает, что за свою мученическую смерть Андрей будет единодушно причислен со святыми братьями Борисом и Глебом к Христу Богу. «Повесть», венчающая летопись Андрея Боголюбского (по терминологии М. Д. Приселкова, свод 1177 г.), была написана тогда, когда на владимирском столе утвердился Всеволод Юрьевич. Об этом со всей очевидностью свидетельствует просьба к умершему князю молиться за Всеволода, «князя нашего и господина».

М. Д. Приселков полагал, что целью составления Владимирского свода 1177 г. было приведение исторических доказательств Владимира на звание столицы Ростово-Суздальского края и всех русских княжеств. [578] Приселков М. Д. История русского летописания… С. 78. Трудно сказать, был ли у летописца такой замысел. Что касается места Владимира в административно-политической структуре земли, то в годы авторитарного правления Андрея Боголюбского этот вопрос вряд ли подлежал обсуждению. Во всяком случае, из летописного свода это не очень заметно. Хотя объективно, не будучи епископским центром, Владимир не мог считаться и полноценной столицей земли.

Больше оснований говорить о попытке летописца представить Владимир как новую столицу Руси, а Андрея Боголюбского как старейшину всем русским князьям. Однако эта тенденция не столько отражает объективные исторические реалии, сколько выдает желаемое за действительное. Без перемещения митрополии во Владимир или хотя бы ее разделе на киевскую и владимирскую, о новой столице Руси, конечно, не могло быть и речи. Более того, в периоды междукняжеских нестроений и отсутствия во Владимире сильной княжеской власти будет подвергаться испытаниям и его положение как столицы земли.