Петр Толочко - Русские летописи и летописцы X–XIII вв.

Сказанное выше не означает, разумеется, что нами отвергается в принципе возможность использования летописцами Северо-Восточной Руси каких-то письменных материалов своих южнорусских коллег. Начиная от последних известий «Повести временных лет» и до середины XII в., летопись по Лаврентьевскому списку представляет собой не земельную, а общерусскую киевскую летопись, в которой лишь изредка вкраплены местные ростово-суздальские сюжеты. При этом вовсе нет уверенности в том, что и они принадлежат ростовским, а не киевским летописцам.

И в последующем в руках северо-восточных хронистов оказывались записи, сделанные на юге Руси, однако не столько переяславльскими, как полагал М. Д. Приселков, сколько киевскими авторами. На это указывают, в частности, статьи, содержащие сведения о союзных походах русских князей во главе с киевскими на половцев (1185 г., 1205 г.), о драматической борьбе за Киев Изяслава Мстиславича и Юрия Долгорукого (1149–1152 гг.), а также Рюрика Ростиславича и Романа Мстиславича (1202–1204 гг.), об аналогичном противостоянии Рюрика и черниговского князя Всеволода Чермного (1206–1207 гг.). В отличие от первой части летописи, все южнорусские записи за вторую половину XII — начало XIII в. прошли редакторскую обработку владимирских летописцев, а поэтому вычленить в них первичную основу бывает не просто.

Примерно от середины XII в. и до 1174 г. мы имеем дело с летописью Андрея Боголюбского. Завершена она около 1177 г., на который приходится, согласно М. Д. Приселкову, создание первого владимирского свода. Составлена летопись из погодных записей владимирских летописцев, а также ретроспективного их дополнения редактором свода. К его творчеству, бесспорно, относятся сюжеты, рассказывающие о доблестях молодого князя Андрея, учавствовавшего в борьбе своего отца Юрия Долгорукого за киевский стол. Разумеется, он был далеко не ключевой фигурой драматического противоборства Изяслава Мстиславича и Юрия Владимировича, но летописец представляет дело так, как будто благодаря именно Андрею Юрий достигал своих успехов. В 1149 г. он храбро сражался с половцами у Муравицы, а затем и под стенами Луцка. Несколько раз мог быть убитым, но «крестною силою и молитвою дѣда своего» обретал спасение. Из окружения под Луцком Андрея вынес смертельно раненный конь, а в предыдущем эпизоде он чудом избежал рогатины некоего «Нѣмчича». Автор записи объясняет это Божьим заступничеством: «Но Богъ сблюде и многажды, бо Богъ любящих его вмѣтаеть в напасти, но милостью своею избавляеть». [563] ПСРЛ. Т. 1. Стб. 325.

Летописец создает образ Андрея не только как храброго, но и рассудительного князя. В то время как Юрий и еще один его сын Ростислав, участвовавший в походе на Волынь, никак не желали принять извинений Изяслава Мстиславича и примириться с ним, Андрей просит отца проявить благоразумие. «Андрееви же князю вложи Богъ в сердце сущю ему милостиву на свой родъ, паче же на хрестьяны, поча молитися отцю глаголя: „Не слушай Ярославича, примири сыновца, не губи отчины своея“». [564] Там же. Стб. 326. Фрагмент рассказа о доблестях Андрея под Луцком сохранился также в Ипатьевской летописи (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 390–392).

В очередной схватке Юрия Долгорукого с Изяславом Мстиславичем, происшедшей в 1151 г., Андрей вновь проявляет геройство, грозившее ему гибелью, но Бог в очередной раз спасает его. «И возвратися опять невреженъ и сохраненъ Богомъ и молитвою родителя своего». [565] Там же. Стб. 333. В битве под Киевом Андрей еще раз оказался в критической ситуации (под ним был ранен конь, а сам он потерял шлем и щит), но также вышел из нее невредим с помощью Бога. «Божьим же заступленьем и молитвою родитель своихъ схраненъ бысть без раны». [566] Там же. Стб. 334.

Летописец исхитряется представить Андрея с лучшей стороны даже в тех случаях, когда военная кампания, в которой он участвовал, оканчивалась полной неудачей для Юрия Долгорукого. Так, в частности, было в 1152 г., когда владимиро-суздальские дружины в союзе с половцами осадили Чернигов, но овладеть им так и не смогли. Летописец объяснил эту неудачу тем, что в битве за Чернигов не хотели участвовать князья. «Князи же здумавше вси, не крепко бьются дружина, ни Половци, оже с ними не ѣздимъ сами». [567] ПСРЛ. Т. 1. Стб. 338. И тогда пример всем показал Андрей. Во главе своей дружины он смело обрушился на вышедших из города защитников, опрокинул их, одних перебил, а других загнал за крепостные стены. Храбрый поступок Андрея якобы был встречен с ревностью другими князьями: «Тогда же поревновавше ему инии князи, ѣздиша последи подъ городъ». [568] Там же.