Вадим Роговин - Партия расстрелянных

Даже в октябре 1954 года партийный функционер Москатов, работавший в 1937 году уполномоченным КПК в Алма-Ате, заявил Шрейдеру, что Мирзоян был «опасным врагом народа». Когда в ответ на это Шрейдер рассказал, как у Мирзояна были выбиты показания и на Москатова, последний был потрясён [449] Шрейдер М. Б. НКВД изнутри. С. 109—170, 172—174. .

В мемуарах Авторханова содержится рассказ о его встрече в камере Бутырской тюрьмы с группой бывших членов ЦК, среди которых были Постышев и Варейкис. По словам Авторханова, Постышев не подписывал признательных показаний и потому находился на режиме непрерывных пыток. До появления Постышева в камере заключённые обвиняли в терроре карьеристов из НКВД, которые-де сочинили чудовищный план внутрипартийного заговора, чтобы, уничтожив старых революционеров, затем уничтожить и самого Сталина и установить в стране фашистскую диктатуру. Таких взглядов придерживался, например, Варейкис, рассуждавший о «заговоре Ежова против Сталина». Услышав эти рассуждения, Постышев заявил Варейкису: «Твоя формула будет правильной, если её перевернуть: „заговор Сталина против Ежова“. Ежов — охотничий пес на поводке у Сталина, но пес преданный и разборчивый, который по воле своего хозяина уничтожает партию и терроризирует народ. Как только собака кончит охоту (а нас тогда уже не будет в живых), Сталин объявит её бешеной и уничтожит».

Ещё более принципиальный характер носили возражения Постышева по поводу слов Варейкиса: «Если цена сохранения социализма в стране — это наша гибель, то большевик должен быть готовым идти и на такую жертву». В ответ на это Постышев заявил: «Если цена сохранения социализма — это казнь партии, которая руководила его строительством, и каторга для миллионов, которые его строили, тогда мне наплевать на такой социализм. К тому же никакого социализма мы ещё не построили… Да, Ильич говорил, что у нас есть всё необходимое, чтобы построить социализм, но Сталин доказал, что у нас было, оказывается, и всё необходимое, чтобы создать единоличную тиранию, опирающуюся на палачей из НКВД, проституток из партии и уголовников из общества… И пусть Варейкис не беспокоится за тот „победивший социализм“, который мы оставили на воле. Он никуда не денется, он не только останется, но его интересами Сталин оправдает как нынешнюю инквизицию, так и все свои будущие преступления» [450] Октябрь. 1992. № 8. С. 158—159. .

Воспоминания Авторханова едва ли можно признать вполне надёжным источником — и не только потому, что во многих других случаях он выдавал собственные выдумки за достоверные факты. Едва ли большое количество таких арестованных, как члены ЦК, могло содержаться в одной камере. Слишком резок переход от того Постышева, каким он был до своего ареста, к тому Постышеву, каким он предстаёт у Авторханова. Вместе с тем аргументация, которую вложил Авторханов в уста Постышева, могла прийти в голову многим членам ЦК в тюрьме (а может быть, и до неё). Она весьма близка аргументации заключённых-троцкистов (см. гл. XXXIII) и «невозвращенцев» 1937—1938 годов (см. гл. XXXIX—XL).

На многих страницах воспоминаний Хрущёва рисуется страшная картина того, как «людей буквально хватали и тащили резать». Это касалось прежде всего партийных руководителей всех уровней, которые были арестованы, как выражался Хрущёв, тремя поколениями: «то, которое было ранее в руководстве, второе, выдвинутое и третье, тоже выдвинутое» [451] Вопросы истории. 1990. № 4. С. 65—66. . Почти все аппаратчики, которые работали в 1937 году с Хрущёвым в Москве, были уничтожены. Такая же картина предстала перед Хрущёвым на Украине, где ко времени его приезда в начале 1938 года «было в смысле кадров, что называется, чисто: ни одного секретаря обкома партии, ни одного председателя облисполкома нет, нет ни председателя Совета народных комиссаров, ни его заместителей» [452] Вопросы истории. 1992. № 2—3. С. 86. .

Оставшиеся на воле аппаратчики чувствовали себя смертниками, людьми, находящимися на краю пропасти. «Среди партийных работников не имелось фактически человека, на которого не было показаний» [453] Вопросы истории. 1990. № 6. С. 81. . «Сегодня представитель какой-то партийной организации выступает и разоблачает арестованных ранее, а завтра и его самого уже нет, что тоже находило объяснение, дескать, он ретиво разоблачал, потому что сам был замешан и чтобы скрыть правду… Партийные органы были совершенно сведены на нет. Руководство было парализовано, никого нельзя было выдвинуть без апробации со стороны НКВД… Создавалась замкнутая цепь порочной практики руководства, которое становилось тем самым на путь как бы самоистребления» [454] Вопросы истории. 1990. № 5. С. 52. .