Вадим Роговин - Партия расстрелянных

С позиций диалектического материализма Троцкий рассматривал проблему цели и средств, решение которой антикоммунисты всегда считали главным моральным изъяном большевизма. Наиболее ярко эта точка зрения выражена в повести А. Кестлера «Слепящая тьма», где следование принципу «цель оправдывает средства» объявляется тем пунктом, в котором в годы большого террора «стиралось различие между следователем и подследственным, палачом и жертвой» [910] Кестлер А. Слепящая тьма. С. 201. . Следователь, вымогая у Рубашова лживые признания, заявляет: «Закон „цель оправдывает средства“ есть и останется во веки веков единственным законом политической этики; всё остальное — дилетантская болтовня» [911] Там же. С. 121. . В этот тезис перед смертью сам Рубашов вносит следующий корректив: «Возможно, ошибка (большевиков.— В. Р. ) коренилась… в аксиоме, что цель оправдывает средства. Она убила революционное братство и превратила бойцов Революции в одержимых» [912] Там же. С. 192. . Наконец, сам Кестлер в послесловии к книге закрепляет этот тезис в таких выражениях: «Их [большевиков] подлинная виновность в том, что интересы человечества они поставили выше интересов человека, мораль принесли в жертву целесообразности, а средства — цели. И вот они должны умереть, ибо с точки зрения Истории их смерть целесообразна, умереть от руки людей, думающих одинаково с ними» [913] Там же. С. 200. .

О том, какое отношение вся эта софистика имеет к истине, говорит разбор Троцким данного «наиболее популярного и наиболее импонирующего обвинения, направленного против большевистского „аморализма“», которое выдвигалось задолго до Кестлера. Отвечая на вопросы Веделина Томаса, Троцкий писал: «Как и многие другие, вы видите источник зла в принципе „цель оправдывает средства“. Сам по себе этот принцип очень абстрактен и рационалистичен. Он допускает самые различные толкования. Но я готов взять на себя защиту этой формулы — под материалистическим и диалектическим углом зрения. Да, я считаю, что нет средств, которые были бы хороши или дурны сами по себе или в зависимости от какого-либо абсолютного, сверхисторического принципа».

Это не означает, подчёркивал Троцкий, что вероломство и предательство допустимы и оправданы, если они ведут к «цели». Сам выбор средств зависит от характера цели. «Если целью является освобождение человечества, то ложь, подлог и измена никак не могут быть целесообразными средствами. Эпикурейцев противники их обвиняли в том, что, „проповедуя счастье“, они спускаются к идеалу свиньи, на что эпикурейцы не без основания отвечали, что их противники понимают счастье… по-свински» [914] Бюллетень оппозиции. 1937. № 56—57. С. 12—13. .

Нельзя не отметить, что через несколько десятилетий именно эта проблема — неразрывная связь цели и средств, предполагающая нравственную обоснованность прежде всего цели,— рассматривалась как центральная в наиболее фундаментальных советских работах по этике. Один из ведущих специалистов в этой области О. Г. Дробницкий подчёркивал, что даже категорический императив Канта не универсален, поскольку «из чисто формального принципа невозможно вывести никакого конкретного нравственного содержания… С его помощью ещё нельзя совершить выбор… Способность человека представить свою максиму (т. е. свою цель и выбранные средства.— В. Р. ) в качестве всеобщей не исключает морального произвола» [915] Дробницкий О. Г. Проблемы нравственности. М., 1977. С. 201—202. . Поэтому не «общечеловеческие ценности» и не «моральное чувство», а рациональное моральное обоснование своих целей является ядром нравственности человека и общества. Как справедливо отмечал Жан-Поль Сартр, когда человек выбирает поступок или принцип действия, то он выбирает вместе с собой всё человечество, каким оно должно быть [916] См.: Философия Канта и современность. М., 1974. С. 120. . Если согласиться с этим, то нужно признать, что политический (т. е. классовый) выбор — это фундаментальный элемент нравственной позиции не только общества, но и каждого человека.

Вопросы соотношения цели и средств в революционной практике широко освещались в партийной публицистике 20-х годов. Эта проблема стояла, например, в центре статьи старого большевика Лепешинского, в которой автор отвечал на вопрос, часто поднимавшийся в те годы на партийных и комсомольских собраниях: «Как вы смотрите на иезуитскую мораль: цель оправдывает средства?» «С точки зрения класса иначе и быть не может, как только приспособление всяческих средств к достижению целей, которые ставит себе класс,— писал Лепешинский.— Весь секрет только в том, чтобы правильно распознать это средство. Если средство только по-видимому ведёт к цели, а на самом деле отдаляет от неё, то средство плохое, и если оно при этом может стать предметом моральной оценки, то смело можете назвать его безнравственным». К таким средствам Лепешинский относил в первую очередь массовые расправы, продиктованные слепым чувством мести и не различающие виноватых и невиновных.