Вадим Роговин - Мировая революция и мировая война

Особенно выразительны свидетельства о настроениях политзаключённых при получении известий о пакте. А. Войтоловская вспоминала, что она и её друзья читали в лагере текст пакта и статьи о нём «с отчаянием и возмущением»; газеты «сыграли роль бури, взрыва, потрясения»; «договор с Германией казался чудовищным, а сговор с Германией о разделе Польши — святотатством» [652].

Тоталитарный режим, конечно, мог с лёгкостью подавить проявления подобных настроений. Сложнее обстояло дело с идеологическим оправданием пакта в глазах зарубежных коммунистов и соответствующей перестройкой политики зарубежных компартий.

Подписание советско-германского пакта явилось, может быть, самой болевой точкой в истории международного коммунистического движения, и без того насыщенной авантюристическими зигзагами, осуществлёнными под гегемонистским диктатом со стороны Москвы.

Сталин пошёл на союз с Гитлером, не известив об этом зарубежные компартии. Однако ещё до подписания пакта Коминтерн был нацелен на отпор «антисоветской кампании по поводу переговоров между СССР и Германией», которая открылась на Западе сразу же после сообщения о предстоящем визите Риббентропа в Москву. Необходимость такого «отпора» диктовалась в немалой степени тем, что подписание пакта подтверждало прогнозы Троцкого о возможности союза между Сталиным и Гитлером, к которым на Западе долгое время не желали прислушиваться. В письме Л. Эстрин Троцкому от 29 августа 1939 года говорилось: «Только и слышишь с разных сторон: „А старик-то был прав“». Эстрин упоминала и о том, что заключение пакта произвело на Западе «впечатление потрясающее — таких форм, вероятно, даже Вы не ожидали, не правда ли?» [653].

Любопытно проследить эволюцию оценок пакта, содержавшихся в документах ИККИ и западных коммунистических партий. Поначалу в них шла речь о «совместимости» пакта с оборонительным соглашением между Англией, Францией и СССР и выражалась надежда, что такое соглашение будет подписано. 22 августа секретариат ИККИ принял двусмысленную резолюцию, в которой коммунистическим партиям рекомендовалось «перейти в наступление против буржуазной и социал-демократической печати со следующей установкой: а) эвентуальное заключение пакта о ненападении между СССР и Германией не исключает возможности и необходимости соглашения между Англией, Францией и СССР для совместного отпора агрессорам… Переговоры с Германией могут побудить правительства Англии и Франции перейти от пустых разговоров к скорейшему заключению пакта с СССР» [654].

Во многих просоветских изданиях высказывалась надежда и даже уверенность в том, что пакт позволит оградить Польшу и весь мир от гитлеровской агрессии. Так, французская газета «Се суар» на свой страх и риск попыталась объяснить смысл предстоящего пакта. В её передовой статье, опубликованной 22 августа, утверждалось, что пакт будет способствовать отсрочке войны и потому его должны приветствовать все, кто предан делу мира. Редактор «Се суар» Луи Арагон уверял, что Советский Союз никогда не допустит международного преступления, подобного мюнхенскому сговору. В статье «Да здравствует мир!» он восхвалял «триумф сталинской политики» и заявлял, что «тройственный пакт Великобритании, Франции, Советского Союза… остающийся основной частью фронта мира, будет прекрасно дополнен пактом о ненападении между СССР и Германией» [655].

Подобной же «проницательностью» отличалось первое сообщение «Юманите» о визите Риббентропа, опубликованное 23 августа под заголовком «Советский Союз спасет мир». Здесь утверждалось, что «Гитлеру не позволено напасть на Польшу, так как Советский Союз объединится со всеми, кто хочет оказать сопротивление таким насильственным действиям». Выражая уверенность в том, что «заключённый пакт ни в коем случае не является пактом помощи агрессору», «Юманите» высказывала предположение, что в нём будет содержаться пункт об утрате договором силы в случае, если один из партнёров совершит агрессию против какого-либо другого государства [656].

23 августа генеральный секретарь ЦК Компартии США Браудер выступил в Нью-Йорке против утверждений американских газет, что предстоящий пакт будет ударом, направленным против Польши. Отказываясь верить в коренное изменение советской политики, Браудер заявлял, что «эти переговоры являются замечательным образцом для всякой страны, которой угрожает Германия, и они показывают, как можно заставить Германию согласиться на прекращение агрессии» [657].