Игорь Бунич - Быль беспредела, или Синдром Николая II

1. По всем юридическим законам, последний российский император Николай Александрович Романов, его супруга Александра Федоровна Романова, их дети — Ольга, Татьяна, Мария, Анастасия и Алексей Николаевич Романовы — не могут считаться убитыми, поскольку по факту убийства нет никаких доказательств, кроме заявления лиц, якобы совершивших убийство, что ни в одной стране мира, в том числе и в СССР, доказательством не является. Трупы не найдены, судебно-медицинская экспертиза их не произведена, независимых свидетелей указанного преступления нет. В соответствии с Уголовным правом царь и его семья могут считаться только пропавшими без вести.

2. Исходя из этого, я выдвинул следственную гипотезу о том, что царская семья не была убита в Екатеринбурге и потому не могла быть там и похоронена.

В своих поисках я исключил Свердловск и Свердловскую область из сферы оперативно-розыскных мероприятий».

Майору Куманину, как и большинству оперативных работников КГБ, редко приходилось носить военную форму, разве что выходя на дежурство или собираясь фотографироваться на новое удостоверение. И надо сказать, что Сергей Куманин в отличие, скажем, от того же генерала Климова, от этого не страдал. Напротив, он испытывал напряжение, когда по тем или иным причинам приходилось залезать в униформу. Это были обычные страдания штатского человека, каким, в сущности, и оставался Куманин. Переоденься он в форму в управлении — не избежать бесчисленных шуток сослуживцев: «Сережа, что, война началась!?», «Куманин, ты что, в Кремль за орденом идешь?» или «Сережа, тебя начальником караула в мавзолей назначили?». И в том же духе. Но этот раз форма была необходима. Куманин решил съездить в воинскую часть, на территории которой, по словам бабы Дуси, было старое монашеское кладбище, где похоронен какой-то начальник с «Объекта 17». Появляться на территории воинской части в штатском — значило увязнуть в непонятный и нудный переговор с армейским командованием, на которых штатский костюм действовал так же, как красная тряпка на быка, какие бы документы при этом ни предъявлялись. Те же самые документы в сочетании с военной формой приобретали тройную пробивную способность. Поэтому он сложил форменные брюки и китель, засунул их в дипломат. Места для фуражки не осталось. Пришлось взять полиэтиленовый мешок, в котором обычно все таскали так называемые доппайки и пихать туда боевые доспехи, а фуражку оставить в дипломате. Форма, правда, изрядно смялась, но Куманин решил выгладить ее дома, все в соответствии с задуманным планом.

Надеясь быстро закончить свои дела с военными, Куманин планировал заодно съездить в Нефедово к Феофилу и поделиться с ним сведениями об Алеше Лисицыне и его вероятной бабушке, добытыми в Ростове. Тут, конечно, военная форма только помешала бы, но из двух зол нужно было, как обычно, выбирать меньшее. Поездка в воинскую часть виделась гораздо важнее встречи с Феофилом, которая могла вообще не состояться из-за нехватки времени.

Куманин загодя выяснил, что в указанном месте стоит дивизия ПВО, входящая в систему противоракетной обороны столицы. Правила требовали, чтобы он заранее связался с особым отделом дивизии и действовал в тесном взаимодействии с ними. Но, начав совершенно непонятную самому игру без правил, Куманин решил и сейчас правилами пренебречь. Охотничий азарт, свойственный каждому оперативнику, подсказывал ему, что он, пусть и случайно (хотя, по большому счету, никаких случайностей в мире не бывает), вышел на правильный след, и этот след вел к «Объекту 17». В зависимости от того, что ему удастся обнаружить на старом монашеском кладбище, Куманину предстояло прорываться и на сам объект с помощью разумного сочетания наглости, военной формы и предписаний генерала Климова.

Форма Куманину шла. Фуражка с высокой тульей и синим околышком придавала его широкому лицу элементы благородства. Китель, перехваченный командирским ремнем с портупеей, делал всю фигуру более стройной и внушительной.

Сергей был доволен собой. К понедельнику, когда предполагалась его встреча с генералом Климовым, у него, видимо, будет что доложить и привести того в изумление. Встреча планировалась на понедельник, на дворе был еще четверг, и Куманину казалось, что в его распоряжении уйма времени. Он даже успел более или менее успокоить Надиных родителей, сказав, что Надя жива, но не может с ними связаться из-за отвратительного состояния телефонной связи в том месте, где она находится. При этом он был крайне удивлен и обрадован, узнав, что накануне практически ту же информацию передал родителям по телефону незнакомый мужской голос, представившийся «товарищем Нади по работе».