Ганс Хасс: Мы выходим из моря

Когда я сидел в легком водолазном приборе у входа в этот грот и рассматривал рыб через стекло маски, они в свою очередь созерцали меня. И вдруг мне показалось, что глаза рыб — это в сущности глаза самого моря, глаза большого, добродушного великана, который хотя и кажется внешне сердитым, если его раздражают ветры, но в глубине такой же тихий и спокойный, как душа отошедшего от жизненных треволнений старца.

Я воспринял вдруг совокупность всех морей как единое и огромное живое существо, которое, словно лежа на животе, держит в объятиях землю, протягивает свои многочисленные руки вокруг материков и гладит их равномерным движением приливов и отливов.

Я видел, как оно поднимается в облаках испарений в воздух, как дает свое благословение сухой почве в виде проливных дождей, как затем перевоплощается в пресные озера или, радостно журча, плеща и струясь, вновь обретает самое себя.

Здесь внизу, в море, зажглась когда-то таинственная искра, та самая, которая положила начало удивительному развитию на нашей охлаждавшейся планете. Здесь возникла величайшая тайна — первая жизнь. Здесь появились первые реагирующими на внешние раздражения существа; все более совершенствуясь, взбираясь все выше по ступенькам лестницы развития, переселяясь на сушу, они, наконец, превратились в человека.

Мне припомнились сухие университетские лекции об окаменелостях, о том, как. первые водоросли когда-то выбирались из моря на сухие, голые скалы и через миллионы лет превратились в папоротники и цветковые растения…. Как морские черви выползли на сушу и стали здесь тысяченожками, пауками и великолепными бабочками… Как некоторые рыбы передвигались по мелководью на своих плавниках, словно на ногах, как из отростка пищевода у них развивалось первичное легкое и как со временем они стали саламандрами и лягушками… Как потом некоторые из земноводных приобрели твердую, защищающую от. потерь влаги кожу, и как они превратились в ящериц и змей… Как у ящериц развились крылья и они стали птицами, в то время как другие производили на свет живых детенышей, кормившихся материнским молоком… И как потом, наконец, из среды млекопитающих вышел человек — наиболее развитое и способное к мышлению существо.

Здесь внизу, на своем наблюдательном посту в глуби моря, я вдруг ясно увидел все множество наземных животных и растений в процессе их развития; рожденные морем и покинувшие его, они все дальше и дальше выдвигали свои аванпосты в новую для них среду — на землю и в воздух, постоянно совершенствуясь и стараясь не порывать и постоянно возобновлять свои связи с морем, давшим им жизнь.

Можно считать почти неоспоримым фактом то, что все проявления жизни на нашем некогда раскаленном Земном шаре, не исключая и нас самих, — этап одного чрезвычайно сложного процесса; он начался около полутора миллиардов лет назад в охлажденных к тому времени морях.

Море открывает свои тайны неохотно. Нас часто спрашивали, как нам удавалось во время погружений под воду защищаться от больших морских животных. По правде говоря, это много проще, чем вообще их находить. Некоторых мы искали годами в различных морях мира. Мы ныряли в тех местах, где следившие за нами испуганные местные жители предсказывали нам верную и быструю смерть… и однако ничего не случалось. Мы должны были исследовать огромные пространства, прежде чем встретить то или иное сказочное чудовище.

Таким редким днем было 7 мая 1950 года.

Это случилось в начале моей второй экспедиции в Красное море. Рано утром мы выехали из Суакина, и вскоре плоское пустынное побережье с одиноким силуэтом древнего города растаяло позади нас. Мы плыли примерно восьми милях от. берега по зеркальной глади, сливавшейся на горизонте с небом. Сквозь тонкую водяную пыль низкое солнце напоминало фонарь из молочного стекла.

Нас было пятеро в лодке: инженер Вавровец, Джерри Вейдлер, Лотта, Махмуд и я. Еще заспанные, а мужчины небритые, наблюдали мы за морем. Каждое мгновение на поверхности могли показаться серпообразные плавники манты ската-рогача.

Во время первого пребывания в этих водах мне удалось подплыть совсем близко к этим животным и сфотографировать их под водой. Мои снимки публиковались во многих иллюстрированных журналах мира, а в этот раз манты должны были стать главными «действующими лицами» нашего экспедиционного фильма. На носу лодки возле меня с готовой съемке камерой стояла Лотта. Позади были аккуратно разложены готовые к употреблению маски, гарпуны, приборы для ныряния и камеры для подводной съемки.