Свободин Петрович - НАРОДОВОЛЬЦЫ

Муравьев. Мне предстоит воспроизвести перед вами картину заговора, жертвою которого пал в бозе почивший государь император… Итак, пятнадцатого июня тысяча восемьсот семьдесят девятого года – я начну издалека – в городе Липецке, Тамбовской губернии, происходил съезд членов революционной партии.

Желябов ( продолжает ). Да, мы собрались тогда в Липецке, чтобы составить группу и решиться на насильственный переворот, но нас довели до этого. Я работал на юге, в деревнях, занимаясь мирным распространением своих идей… Мы съехались в Липецке, там удобно, курорт на водах, еще Петром заведенный, больных много… ( Пауза . ) Тогда о смерти я не думал, нет, не думал.

Липецк. Курзал. Среди гуляющей п у б л и к и появляются н а р о д о в о л ь ц ы, они маскируются под больных, смешиваются с толпой, время от врем е ни подходят к павильону, пьют воду…

Морозов. Согласны ли все со мною в том, что деятельность общества «Земля и воля» более невозможна и что способы борьбы, предлагаемые нашей группой «Свобода или смерть», выход единственный? Согласны ли все со мною в том, что вооруженная борьба – лучший способ дезорганизовать правительство и создать повсеместно условия для освобождения народа? Согласны ли…

Михайлов. Пейте воду, пейте воду по четыре стакана, таков курс лечения. Очередь соблюдайте, мы на курорте.

Фроленко. Я деревенщиком родился, деревенщиком и остаюсь. И главную цель свою вижу в пропаганде крестьянства на восстание!

Михайлов. Вынудив у правительства конституцию, завоевав свободу, мы отойдем в сторону и вновь займемся пропагандой социализма в народе.

Гольденберг. Нет, отчего же в сторону? Когда я с кинжалом, когда я с револьвером шел на губернатора в Харькове, когда я убил его…

Желябов ( появляясь из толпы больных ). О господи, святая российская привычка вести спор, следуя за собственным характером, а не за логикой вопроса.

Михайлов. Истинно так! Я ему про Фому, он мне про Ерему!

Желябов. Так вот, как секретарь, я резюмирую. Согласны ли вы с тем, что беззаконные действия правительства, подавляющего всякую возможность пропаганды в деревне, вынуждают нас перенести работу в города…

Фроленко. Временно перенести.

Желябов. Временно перенести работу в города и ответить политической борьбой на террор правительства? Баллотирую. Морозов?

Морозов. Да.

Желябов. Фроленко?

Фроленко. Поскольку иного не видно…

Желябов. Михайлов?

Михайлов. Да.

Желябов. Гольденберг?

Гольденберг. Разумеется.

Желябов. Перехожу к другому пункту. Согласны ли вы с тем, что для этой политической борьбы возникла потребность создать в обществе «Земля и воля», с которым мы не порываем, особую боевую группу для действий по-новому?

В это время с т ар у х а, которую поддерживают подруки , узнает Миха й лова.

Старуха. Николя, Николя! Вы ли это, мне маман писала…

Михайлов ( своим ). Несчастная русская революция! ( Громко. ) Вы ошиблись, сударыня, я Петров. Мое имение в Пензенской губернии!

Старуха. Ах, простите, голубчик, обозналась.

Михайлов ( своим ). Этот пункт решен.

Гольденберг. Действия по-новому я понимаю так – с кинжалом и револьвером… продолжить дело Соловьева, идти на царя, если надо – я…

Желябов. Нет. Если надо – не ты. Ты еврей, а царя должен поразить русский, чтобы не было толков.

Михайлов. И дело это организации, а не отдельной личности, я убедился в этом, содействуя Соловьеву. Когда царь зигзагами бежал от него по Дворцовой… одного человека было бы достаточно… Несчастная русская революция!

Гольденберг. Но ты достал ему револьвер!

Фроленко. Опять мы в сторону!

Желябов. Это сторона важная. Но я никогда не брошу агитации народа.

Фроленко. И все-таки лучшая агитация – бунт!

Желябов. Резюмирую. Согласны ли вы с тем, что в случае, если «Земля и воля» не примет нашего образа действий, мы образуем независимую группу…

Михайлов. Исполнительный комитет!

Гольденберг. Разумеется.

Фроленко. Разойтись с товарищами? Ведь для них взгляды наших эмигрантов-теоретиков, и раньше всего Лаврова, все еще катехизис социалиста!

Желябов. Мы убедим их в том, что условия изменились!

Михайлов. Но встречу нашу будем держать в тайне.

Желябов. Мы ее раскроем, если в Воронеже примут нашу программу.

Морозов. Я прочитаю ее. Она нарочно такая коротенькая. Я заметил – чем больше деталей, тем больше будут возражать… Слушайте! ( Читает . ) «Наблюдая современную общественную жизнь в России, мы видим, что никакая деятельность, направленная к благу народа, в ней невозможна вследствие царящего в ней правительственного произвола и насилия. Ни свободного слова, ни свободной печати для действия путем убеждения в ней нет. Поэтому всякому передовому общественному деятелю необходимо, прежде всего, покончить с существующим у нас образом правления, но бороться с ним невозможно иначе, как с оружием в руках. Поэтому мы будем бороться до тех пор, пока не достигнем таких свободных порядков, при которых можно будет беспрепятственно обсуждать в печати и на общественных собраниях все политические и социальные вопросы и решать их посредством «свободных народных представителей».