Евгений Ножин: Правда о Порт-Артуре. Часть II

Толкамъ и пересудамъ, конечно, не было границъ. Дамскій элементъ Артура, какъ болѣе чуткій ко всему, что носило романическіи характеръ, далъ своей фантазіи волю, и исчезновеніе m-me Тауцъ облеклось въ романъ изъ японо-артурской войны.

До начала войны въ m-me Тауцъ (тогда еще дѣвушку) былъ влюбленъ японскій офицеръ, проживавшій въ Артурѣ въ качествѣ парикмахера. Парикмахеръ этотъ впослѣдствіи ежедневно брилъ ея супруга и поклялся, что рано или поздно m-me Тауцъ будетъ принадлежать ему, мнимому парикмахеру.

Шаланда была настигнута у береговъ Квантуна, всѣ русскіе были умерщвлены, а m-me Тауцъ была спасена своимъ поклонникомъ и теперь въ его власти.

Быть можетъ, авторши и восхищались постоянствомъ японца, съ каждымъ днемъ прибавляя новую главу въ сочиненномъ ими романѣ, но несчастному законному супругу, самому полицмейстеру, было не до восхищенія.

Бѣдный Тауцъ метался со своими конными полицейскими по ближайшимъ бухтамъ, разыскивая слѣды своей молодой супруги, оставляя на произволъ судьбы ввѣренную ему позицію.

Много было загнано лошадей, много несчастныхъ китайцевъ испробовали на своихъ спинахъ силу русской нагайки…

Но вѣдь каждая исторія чѣмъ-нибудь да кончается. Кончился и фантастическій романъ m-me Тауцъ.

Скоро въ Артуръ пришло извѣстіе, что m-me Тауцъ благополучно прибыла въ Чифу и шлетъ свой искренній привѣтъ законному супругу.

Полицмейстеръ повеселѣлъ, китайцы и артурскій пролетаріатъ вздохнули свободнѣе.

Авторамъ романа стало скучно. Въ глазахъ дамъ г. Тауцъ потерялъ обаяніе несчастнаго супруга.

Утромъ, часовъ около 9-ти, я отправился къ фотографу Липпейнтнеру съ цѣлью пригласить его снять на плацу передъ отрядной церковью парадъ войскъ.

Фотографъ съ удовольствіемъ было согласился, но узнавъ, что на парадѣ будетъ самъ Стессель, заявилъ:

— Нѣтъ, я очень боюсь этого генерала. Онъ меня прогонитъ. Вы имѣете разрѣшеніе? Если не имѣете — я не поѣду. Этотъ генералъ все можетъ. Онъ можетъ подарить мнѣ розги.

Какъ я ни уговаривалъ австрійца — послѣдній былъ твердъ въ своемъ рѣшеніи. Пришлось итти къ Стесселю. Едва я вышелъ изъ воротъ Пушкинскаго училища — какъ изъ-за угла стессельскаго дома показалась крупная фигура самого генерала, эскортируемая взводомъ казаковъ. Генералъ направлялся въ церковь — былъ 10-й часъ на исходѣ.

Начальникъ раіона, осадивъ коня и поздоровавшись со мной очень привѣтливо, спросилъ:

— Вы тоже въ церковь?

— Такъ точно, ваше превосходнтельство. У меня, ваше превосходительство, есть просьба.

— Говорите, говорите. Чѣмъ могу служить господину военному корреспонденту?

— Ваше превосходительство (я привыкъ со старшими говорить почтительно), разрѣшите мнѣ снять парадъ и для этой цѣли пригласить фотографа.

— Кто онъ? штатскій?

— Такъ точно, ваше превосходительство, штатскій и при этомъ еще австрійскій подданный.

— Хорошо. Только вы за нимъ наблюдайте. Вы за него отвѣчаете.

— Почему же, ваше превосходительство?

— Вы же за него просите. Я и понятія даже не имѣлъ, что въ крѣпости есть австрійскій подданный. Онъ, можетъ быть, шпіонъ. Надо спросить Тауца. Я ему скажу. Такъ нельзя. Вы его пригласите, пусть снимаетъ. а Тауцу нужно сказать. Пожалуй, въ крѣпости есть еще японскіе подданные…

Генералъ тронулъ лошадь.

— … Вы снимайте, если хотите, только фотографъ, пожалуй, шпіонъ…

Я пожалѣлъ, что распустилъ свой языкъ, но было уже поздно.

Вернувшись къ фотографу и сообщивъ ему, что генералъ Стессель далъ разрѣшеніе — я усадилъ его въ коляску со всѣми его аттрибутами и быстро довезъ до церкви.

Парадъ уже начался. Генералъ по обыкновенію говорилъ войскамъ зажигательныя рѣчи.

Вся площадь передъ входомъ въ крѣпость была усѣяна свободными отъ службы офицерами, чиновниками, дамами, обывателями.

День былъ жаркій, ясный, солнечный.

Большинство присутствовавшихъ было въ бѣлоснѣжныхъ кителяхъ, дамы блистали изящными свѣтлыми нарядами, которымъ могъ позавидовать любой модный и фешенебельный курортъ. У всѣхъ оживленныя лица, улыбки…

Ничто, положительно ничто не напоминало, что Артуръ уже осажденъ и съ моря и съ суши.

Ничто не говорило, что не сегодня-завтра, а то, можетъ быть, сейчасъ, сію минуту непріятель откроетъ бомбардировку города.

Когда бомбардировка надвигалась съ моря, крѣпость задолго до ея начала узнавала, что она приближается. Наблюдательные посты доносили о приближеніи непріятельской эскадры, когда она еще была за видимостью горизонта Артура.