Владимир Шигин - Загадки золотых конвоев

Надо отдать должное комендорам «Эдинбурга» — они показали высокое мастерство, несмотря на то что система управления огнём крейсера была выведена из строя, кормовую 152-мм башню заклинило, а орудийные наводчики 1-й и 3-й башен не видели противника их оптические приборы были забиты снегом. По врагу стреляла лишь 2-я башня. Управление её огнём велось с ходового мостика. При этом корабль шёл восьмиузловым ходом, описывая циркуляцию влево. Поразить врага вторым же залпом с дальности 2800–3000 метров в таких условиях было очень непросто.

В 6.48 в атаку вышли Z-24 и Z-25. «Эдинбург» сделал несколько залпов из 152-мм и 102-мм орудий, но на сей раз ему повезло гораздо меньше. Одна из семи выпущенных торпед попала в левый борт в районе 86—108-го шпангоутов — напротив предыдущей пробоины по правому борту. Корабль сразу же получил крен в 12 градусов, многие внутренние помещения (носовое котельное отделение, погреба 3-й башни и другие) стремительно заполнялись водой и нефтью из повреждённых цистерн. Кэптен Фолкнер вынужден был приказать застопорить турбины и машинной команде подняться наверх.

К крейсеру немедленно подошли тральщики «Харриер» и «Госсамер», ошвартовались с обоих бортов, а «Хуссар» маневрировал поблизости, ставя дымовые завесы. Эсминцы «Форсайт» и «Форестер» ввязались в бой с Z-24 и Z-25, получили тяжёлые повреждения, но в конце концов отогнали противника. Немцы отошли к агонизирующему «Герману Шеманну», сняли с него экипаж, а повреждённый эсминец подорвали глубинными бомбами. В 8.30 флагман гитлеровской группы «Арктика» пошёл ко дну. Однако ненадолго пережил свою жертву и обречённый «Эдинбург».

Из воспоминаний матроса крейсера «Эдинбург» Джона А.П. Кеннеди:

«Люфтваффе сгруппировала для действий против нас 108 дальних бомбардировщиков, 30 пикировщиков и нововведение для арктических конвоев — 57 торпедоносцев. Сообщение адмиралтейства указывало, что для перехвата нашего корабля к Мурманску вышли подводные лодки. Кроме того, в 01.00 1 мая три первоклассных немецких эсминца типа «Нарвик» — «Херман Шеманн», Z-24 и Z-25 — покинули Киркенес с первоочередной задачей уничтожить конвой PQ-11 до его выхода за пределы досягаемости, а затем найти и уничтожить «Эдинбург» вместе с лёгкими кораблями охранения. Эти большие немецкие эсминцы водоизмещением 1625 тонн были вооружены орудиями калибром не менее пяти дюймов. Впрочем, некоторые заслуживающие доверия источники утверждают, что их калибр был пять с половиной дюймов. Вместе с другим тяжёлым вооружением и высокой скоростью в 36 узлов они делали их способными — при решительном и тактически умелом руководстве — подавить лёгковооружённые корабли эскорта конвоя и уничтожить транспорты, а затем разделаться с «Эдинбургом» и его охранением. Помощи от русских союзников в радиусе их досягаемости не было. Два советских эсминца нарушили свои обязательства и не вернулись. Их отсутствие сыграло решающую роль в последующих трагических событиях и вызвало много критики на всех уровнях. Думали, что команды поддались искушению отпраздновать 1 мая в Мурманске. Некоторые считают, что этот инцидент способствовал ухудшению отношений между адмиралом Головко и союзниками, что проявилось в недостаточной уравновешенности в его мемуарах.

Немцы вошли в боевое соприкосновение с PQ-11 в 12.45 1 мая. Конвой держался среди тяжёлых дрейфующих льдов у кромки ледяного поля для защиты одного борта. Это позволило защитникам сосредоточиться на отражении атаки. Корабли эскорта имели, в лучшем случае, четырёхдюймовые орудия, и они были спроектированы для отражения атак подводных лодок, а не надводных кораблей. Однако четыре британских корабля проявили инициативу и дерзко атаковали превосходящего противника — «Амазон» был подбит, а «Бульдог» слегка повреждён, но ярость и смелость атаки отогнали врага. Пять или шесть раз немцы атаковали, но каждый раз были отбиты и не смогли прорваться к конвою. В 20 часов, израсходовав ⅔ боезапаса, они прекратили атаки и отступили, чтобы заняться «Эдинбургом». Конвой же подвергся первой торпедной атаке самолётов «Хейнкель-111», проносившихся от горизонта, как мотыльки, и сбрасывавших по две торпеды каждый. Но единственной потерей стал советский пароход «Циолковский», потопленный торпедой с эсминца Z-24 или Z-25. PQ-11 продолжил движение и больше не подвергался нападению.

На «Эдинбурге» весть о том, что «Шеер» в гавани, подняла моральный дух. Постепенно, имея «Рубин» на буксире с правого борта, а «Госсамер» с левого, мы продвигались вперёд. Я был на центральном посту связи, когда поступил сигнал о приближении немцев. Им оставалось пройти 150 миль, и мы ждали их между пятью и шестью часами. Все были настолько заняты приготовлениями к бою, что, мне кажется, мысль об его исходе не приходила людям в голову. Это было хорошо для морального состояния команды. Не исключалась вероятность того, что крейсер, полный золота, будет захвачен и отбуксирован в Петсамо. Поэтому я провёл ночь, готовя кодовые и шифровальные книги к уничтожению, складывая их в отягощённые грузами сумки и коробки. В течение ночи напряжение усилилось, и в шесть часов орудийный выстрел с «Харриера» возвестил о приближении трёх вражеских эсминцев. Буксирные концы были отданы, «Рубину» и тральщикам было приказано отойти из непосредственной зоны боя. «Эдинбург», не способный управляться, широкими кругами двигался на своей максимальной скорости — восемь узлов.