Владимир Шигин - Загадки золотых конвоев

Несколько безуспешных торпедных атак по нему в ночные часы только подчеркнули опасность. Возникла дилемма должен ли корабль оставаться в конвое на положении «сидящей утки» или двигаться отдельно, подвергаясь риску воздушных и торпедных атак? И может ли он ослабить конвой, взяв с собой корабли охранения? В конце концов конвой был оставлен, но крейсер ушёл вперёд без кораблей эскорта. Туман и плохая погода обеспечили достаточное прикрытие на оставшуюся часть пути. Попытка немцев атаковать караван тремя эсминцами сорвалась из-за плохой погоды и неграмотного руководства. В конвое жертвой подводной лодки U-403 стал «Эмпайер Ховард». Три торпеды потопили его в течение минуты. Среди погибших оказался коммодор конвоя. Из-за погодных условий этот конвой считался одним из наиболее неудачных.

Когда мы подошли к Кольскому заливу, нас встретили четыре британских тральщика типа «Халикон» — часть 6-й британской флотилии тральщиков. Это была элита минно-тральных сил Великобритании с новейшим оборудованием, базировавшаяся на Полярный и Ваенгу. У русских тогда не было кораблей подобного типа. Затем к нам присоединились два русских эсминца. Нам обещали воздушное прикрытие, но, как мне показалось, оно никак не материализовалось, вероятно, из-за других неотложных задач. Прибыв в залив, конвой пошёл к Мурманску, и корабли встали на якорь в широкой Ваенгской бухте, примерно в 16 милях по воде от Мурманска и в восьми милях от моря, а грузовые суда двинулись в Мурманск, чтобы встать на якорь в заливе, ожидая разгрузки. Пока причалы не были повреждены бомбами, они могли принимать пять судов одновременно. Стальные листы были доставлены на крейсер «Тринидад» в Росту, и так как на разгрузке стояло сравнительно мало судов, мы надеялись отправиться назад в течение недели. Нас бомбили, но немцы сосредоточили усилия, в основном, на кораблях и причалах Мурманска.

Мы сошли на берег и поняли, какими тяжёлыми были дела у русских, независимо от погодных условий. Мы меняли шоколад и сигареты на значки и резные костяные брошки. Русские относились к нам дружелюбно, и моряки дали нам концерт в одном из ангаров.

Очень поздно ночью поднялась большая суета. К нашему борту подошли две плоскодонные баржи, полные охранников с автоматами. Наши морские пехотинцы, тоже вооружённые, усилили безопасность. Было много предположений, когда наш самолётный кран начал поднимать на борт маленькие деревянные ящики, но всё стало ясным после того, как один из ящиков соскользнул с поддона, упал на палубу и разбился. Мы увидели золотые слитки. 93 маленьких ящика содержали 465 слитков золота, каждый весом 28 фунтов. Всего пять тонн стоимостью два миллиона фунтов стерлингов. Это золото проделало путешествие в тысячу миль из Москвы, как плата США за военные поставки. Мы были также вовлечены в погрузку, хотя была уже почти полночь. Дело в том, что мы прятали золото в бомбовый погреб под третьей палубой, шахта в который проходила через нашу жилую палубу.

Но вскоре мысли о золоте отступили — на корабль прибыли 45 тяжело раненных моряков торгового флота для отправки в Великобританию. Эти люди провели очень тяжёлое время в госпитале в Мурманске. Многие были на носилках, у многих были ампутированы конечности. Для размещения раненых был переоборудован один из самолётных ангаров.

Через семь дней после нашего прибытия суда были готовы к возвращению, и QP-11 отправился в 13.00 28 апреля в составе 13 транспортов, 4 лёгких эсминцев, 4 корветов и траулера «Лорд Миддлтон», который, кроме сопровождения, имел назначение подбирать спасшихся из воды. Первые 300 опасных миль поддержку оказывали также тральщик и русский эсминец. «Эдинбург» с эсминцами «Форесайт» и «Форестер» вышел позже и догнал конвой ранним утром 29 апреля.

Пожалуй, это было эгоистично, но каждый надеялся, что немцы сосредоточатся на полностью загруженном конвоем PQ-15, который покинул Рейкьявик 26 апреля. Хотя поступали сообщения о не менее чем семи подводных лодках на нашем пути, мы были рады покинуть негостеприимный Кольский залив с его суровым климатом и бомбёжками. Так как мы отправились прямо на север, чтобы удалиться от Норвегии и достигнуть кромки льда, дававшей защиту с одной стороны, температура быстро упала ниже -20 и -30° по Фаренгейту. Толстый лёд покрыл леера, а орудия и холодный металл обжигали, как раскалённые докрасна. Моя работа была внутри корабля, и это означало, что я не имел специальной защитной робы, когда выходил на верхнюю палубу. Шерстяные свитера, посланные из дома, не подоспели к выходу из Скапа-флоу.