Владимир Шигин - Загадки золотых конвоев

Вскоре Матисса вызвали в Барселону, к командующему флотом, где он получил приказание формировать экипаж для лодки С-2, которая стоит в Сен-Назере. Обычная ремонтная работа в мирном французском порту превратилась в настоящее сражение за корабль. Власти формально помогают, а на деле мешают на каждом шагу. Кругом снуют фашистские молодчики и агитируют команду, предлагая большие деньги за предательство. Среди личного состава нашлись анархисты, тормозившие работу. Одна диверсия за другой нервируют и деморализуют личный состав. В конце концов лодка готова к испытаниям, но ей не дают возможности выходить в море. «Выйдя в море, вы теряете право на возвращение», — заявило портовое начальство. Пришлось украдкой, ночью испытывать лодку в бассейне гавани и, не проверив как следует механизмов, уходить в опасное плавание, чтобы прорваться через Гибралтар туда, где республиканцы ещё ведут ожесточённую борьбу. Почти в таком же положении оказалась и лодка С-4 в Бордо. Обе лодки решили одновременно выйти в море и следовать по назначению. Это произошло в конце июля 1938 года. С большими трудностями, под угрозой быть обнаруженными и потопленными лодки всё же прорвались через Гибралтар и пришли в Картахену.

Чем дальше, тем больше усилий требовалось командиру для поддержания боевого настроения на корабле. Офицерский состав явно саботирует дальнейшие операции, да и команда устала, деморализованная отступлением республиканских войск. Вспоминая действия испанских подводников, снова и снова думаешь: «Как много было храбрости и решимости и как мало организованности и успехов»».

Из воспоминаний Египко и комментариев Кузнецова можно сделать несколько важных выводов:

1. На борту подводной лодки С-6 действительно было золото.

2. На корабле готовился или произошёл мятеж с целью захвата этого золота. Этот мятеж был или предотвращён в зародыше, или подавлен силой.

3. Следы С-6, как впрочем, и С-2, искать бесполезно, так как первая затоплена где-то в океане, причём Египко пишет, что не знает даже координат места затопления (неужели командир, затапливая свой корабль, не попытается прикинуть хотя бы примерные координаты его гибели?). О дальнейшей судьбе С-2 Египко вообще многозначительно молчит.

Вице-адмирал Египко, как мы понимаем, не был до конца откровенен в своих мемуарах. Если вспомнить о его пенсионных откровениях своему однокашнику адмиралу Чабаненко, то причина умолчания о некоторых деталях его пребывания в Испании становится понятной.

Однако есть ли ещё хоть какие-то свидетельства, подтверждающие факты, рассказанные Египко незадолго до смерти? Оказывается, есть!

Сын небезызвестного Лаврентия Берии Серго не так давно выпустил в свет достаточно нашумевшую книгу «Мой отец Лаврентий Берия». В этой книге есть один весьма странный абзац, в отношении которого историки отечественного флота лишь недоумённо пожимают плечами, так как логического объяснения написанному у них нет. Абзац и в самом деле странный. Приведём его полностью:

«Примерно за месяц до начала боевых действий я вместе с отцом оказался в Кронштадте. О цели поездки отца я узнал позднее.

На этой военно-морской базе я готов был увидеть что угодно, только не немецкую подводную лодку. На её борту я не был, но хорошо помню, что стояла она у пирса под охраной. Лодку прикрывали тральщики, чтобы корабль не просматривался ни с моря, ни с берега. Вначале с командиром немецкой лодки беседовали мой отец и нарком Военно-морского флота Николай Герасимович Кузнецов. При этом присутствовал ещё Лев Михайлович Галлер, в довоенные годы командующий Балтийским флотом, начальник Главного морского штаба, заместитель наркома ВМФ. Вторая встреча проходила у отца с немецким офицером с глазу на глаз. Командир лодки сообщил, что у него на борту боевой пакет (не знаю лишь, вскрывали его тогда или нет), который он вскроет после начала боевых действий. Рассказал, что определены квадрат, куда он должен выйти в первые часы войны, и противник — корабли Военно-морского флота СССР, которые он будет торпедировать при встрече. Он же доложил отцу, что за день или за два до начала войны все немецкие суда уйдут из советских портов, а советские будут задержаны в портах Германии. Когда отец сообщил об этом Сталину, тот приказал никаких упреждающих мер не принимать… На следующий день мы отправились в Москву, и я до сих пор не знаю, что за всем этим стоит. Адмирал Кузнецов о заходе на нашу базу немецкой подводной лодки в своих мемуарах не обмолвился ни словом Ничего впоследствии не доводилось мне слышать и о судьбе командира корабля, его экипажа. Такая странная история».