Леонид Платов - Архипелаг Исчезающих Островов (Повести о Ветлугине - 1)

- Рад очень! - так начал он, пока мы ошеломленно глядели на него. - Ну кто бы мог подумать, кто бы мог предположить... Вы знакомы? Профессор Черепихин! - Из кресла с легким полупоклоном привстал давешний старик в тюбетейке. - Член-корреспондент Академии наук! - многозначительно уточнил Союшкин. - А это, можно сказать, друзья детства! Однокорытники, вместе учились... Никогда не ожидал, никогда! В отчете фамилии указаны не были... Садитесь, милости прошу!

Мы сели.

- Поздравляю, - обратился я к Союшкину, старательно избегая местоимений. - Уже директор?

Союшкин зарумянился.

- Врио, - поправил он. - Только врио.

- Пока врио, - любезно перегнулся Черепихин.

В то время что они пререкались с изысканной вежливостью, я присматривался к нашему бывшему первому ученику.

Ну что ж! Лицо как лицо! И держался вполне прилично, был прост в обращении, говорил тихим, размеренным голосом. Только руки выдавали его внутреннее беспокойство - были в беспрестанном движении! Союшкин то и дело бесцельно переставлял письменный прибор на столе, хватался за пенсне, вынимал из бокового кармана гребешок, старательно поправлял свою разваливающуюся прическу.

- Вероятно, вы предпочли бы встретиться иначе, - прошепелявил профессор, глядя на нас со стариковским благодушием. - Столько лет не видались и вдруг, даже не обменявшись рукопожатием, кинулись друг на друга, сразу же в драку, в драку!..

Он дробно засмеялся.

- Без драки не проживешь, - неопределенно сказал Андрей.

Нам подали чай.

- Но чего вы добиваетесь? - продолжал профессор, осторожно прихлебывая с ложечки. - Вы провели большую работу, стерли "белое пятно" с географической карты. Это признано всеми, даже за границей... Так почему же ставите под сомнение результаты своих наблюдений? Простите, не понимаю вас.

Андрей только пожал плечами.

- Мне думается, - снисходительно изрек Союшкин, - что мы с вами уже вышли из того возраста, когда верят в неоткрытые острова!

Как будто бы он когда-либо верил в них, этот непонятный, удивительный человек, даже не читавший в детстве Майн Рида!..

Союшкин вежливо наклонил голову, узнав, что Петр Арианович не вернулся из ссылки, потом перешел к теме, которая, видимо, занимала его больше остальных, - к самому себе, к своим успехам на жизненном пути.

Оказывается, он учился в Ленинградском университете, был оставлен при кафедре, а в Москву переехал всего год назад.

- Решили укрепить руководство Института землеведения, - сказал он, тонкой улыбкой давая понять, что сам, по скромности, не разделяет столь высокого мнения начальства о своей особе.

Профессор в это время занимал разговором Андрея. Мой друг отделывался сердитым покашливанием. Взгляды, какие он бросал из своего угла на преуспевающего первого ученика, были так красноречивы, что я придумал какой-то предлог и поспешил увести Андрея из директорских чертогов.

- Самое странное в нем то, что он не изменился, - сказал мой друг, когда мы сели в трамвай. - Все изменилось вокруг, а Союшкин не изменился. Удивительно!

- Может, мы недостаточно знаем его? - осторожно предположил я.

- Нет, не защищай. Зубрила и зубрила! А обратил внимание на его жесты?

- Да. Слишком жестикулировал, по-моему. Как в немом кино.

- Вот именно. Суетится, петушится. Я не доверяю таким людям.

Некоторое время Андрей шагал безмолвно. Потом лицо его просветлело.

- А помнишь, как мы тузили его на больших переменках? - спросил он.

И это отрадное воспоминание детских лет так освежающе подействовало на моего друга, что он опять стал бодр и весел.

10. ЗУБРИЛА СДИРАЕТ СЕМЬ ШКУР

Мы недооценили нашего бывшего первого ученика. Вернее, недостаточно глубоко вдумались в его положение. А оно было щекотливым. Оно было таково, что Союшкин не мог, даже если бы и хотел, сложить оружие. Во что бы то ни стало должен был драться с нами, обороняться, нападать - и победить!

Сами того не подозревая, мы затронули наиболее чувствительное его место: на глазах у всех сотрудников института - "возглавляемого им института" - посягнули на его директорский авторитет. Но ведь с прочностью авторитета связывались непосредственно и остальные успехи на жизненном поприще, как-то: высокий оклад, отдельная квартира, персональная машина и прочее.

Положение осложнялось тем, что Союшкин был лишь "врио" ("пока врио!").

В уютном директорском кресле он сидел все еще неудобно, бочком. А ему очень хотелось переменить позу, как явствовало из беглого обмена репликами между ним и профессором Черепихиным.