Леонид Платов - Страна Семи Трав (Повести о Ветлугине - 2)

Набивщик чучела, по-видимому, обладал художественным вкусом и придал шее орла такой изгиб, что усиливалось впечатление злой и надменной силы.

С почтительным любопытством я склонился над металлической пластинкой, прибитой к подставке.

"Орел-белоголов, - было написано там, - убит на Чукотке. Поднесен в дар музею охотником Тывлянто такого-то числа".

Я обернулся к Савчуку, который с удивлением смотрел на меня.

- Что вы?.. Не орел, - сказал он.

Присмотревшись, я увидел, что в тени орлиных крыльев приютилось на особой подставке чучело гуся. Гусь как гусь: с перепончатыми лапами, с вытянутой по гусиному обыкновению шеей. Он смотрел на меня искоса желтым глазом, сохраняя при этом непроницаемо-загадочное и даже вызывающее выражение на длинноносой продувной физиономии.

- Лучше бы все-таки орел. Гусь, знаете ли, не так романтично.

- Ведь не простой гусь, а "закольцованный", - вступился за гуся Савчук.

- Почти что заколдованный...

- Вестник несчастья, - многозначительно сказал этнограф. - Важные письма в старое время, - продолжал он, - запечатывались сургучом, к которому припечатывались еще и два-три гусиных пера. Чем больше перьев, тем важнее считалась весть, тем быстрее мчался гонец.

- Гусиные перья вместо марок?

- Вроде того.

- Тогда полученное с Таймыра письмо можно назвать заказным, потому что его сопроводили не двумя-тремя перьями, а целым гусем. Но где же оно, это "заказное письмо"?

- Не в клюве гуся, конечно. За семью печатями... Прошу пройти в эту маленькую дверь. Осторожно, ступеньки!

Записка сберегалась в кабинете директора в особом, герметически закрытом стеклянном ящике.

Я присел к столу.

Кусок бересты имел четырехугольную форму и загибался, как свиток. Надпись сделана была микроскопическими печатными буквами с сохранением старой орфографии. Сначала чем-то острым (шилом или гвоздиком) выцарапывались углубления для букв, потом они заполнялись золой, разведенной в воде.

Вот что мне удалось с трудом разобрать: "Таймыр... идя на юг... воздушному следу... верховьях реки... назыв... детьми солнца... Птицей Маук... единоборство... жив... помощи..."

- Текст бессвязный, - разочарованно сказал я, поворачиваясь к Савчуку.

- Надо читать между строк.

- А вы прочли?

- Попытался. Начал заполнять пустоты между уцелевшими словами, перебрасывать смысловые мостики...

- И получилось?

- Судите сами.

Савчук вытащил из кармана смятую бумажку, испещренную поправками, и прочел:

- "Я, имярек, потерпев кораблекрушение, попал на Таймыр. Идя на юг по какому-то воздушному следу, после долгих скитаний очутился в верховьях такой-то реки и пришел к людям, называющим себя "детьми солнца"..." Ну как?

- Складно... Дальше.

- Дальше не так складно. Птица Маук?.. Пока еще не возьму в толк, что это за диво. Возможно: "столкнувшись с Птицей Маук"?..

- Понял... "Вступил с нею в единоборство"?

- Да, в этом духе. И в заключение: "меня считают погибшим, но я жив и прошу помощи..." Затем, как водится, фамилия, дата, указание координат.

- Их-то и нет?

- К сожалению, нет. Край записки надорван.

Я в раздумье откинулся на спинку стула.

- В общем приемлемо. Записка, бесспорно, послана с Таймыра.

- А некоторые этнографы, представьте себе, не верят, считают мистификацией, - пожаловался Савчук. - Даже статья появилась: "Странная мистификация в Арктике". У меня есть газетная вырезка. Хотите прочесть?

- Не хочу!

Я фыркнул. Подобная реакция была, по-видимому, приятна Савчуку: он улыбнулся.

- Мистификация? - сердито сказал я. - Чушь, чушь!.. Извините, не могу спокойно. Мне эти скептики в свое время так насолили!.. И какие сомнения? Письмо подлинное! Все говорит за это!

- А что именно, по-вашему?

Я принялся загибать пальцы:

- Внешний вид записки, раз! Экспертиза орнитологов, два! Анализ текста, три!

Этнограф засмеялся от удовольствия и потер руки:

- Я очень рад, что не сомневаетесь в подлинности письма. Но теперь займемся его автором...

Савчук перегнулся через мое плечо и постучал пальцем по стеклу, за которым лежала береста.

- Да, займемся автором письма. Кто он?..

- Ну, данных так мало, что...

- Данных немного. Но все же есть кое-что...

- А именно?

- Бесспорно, не иностранец, русский. (Иностранец никогда не написал бы: "единоборство". Обязательно: "поединок".) Надо думать, интеллигентный человек - не зверопромышленник, не простой матрос, не скупщик пушнины. Вывод: русский путешественник, географ, исследователь Арктики. Кто же он?..