Леонид Платов - Страна Семи Трав (Повести о Ветлугине - 2)

- Музей просил ленкоранских пионеров прислать чучело птицы. Посылка пришла очень быстро.

- Ну и?..

- Орнитологи определили возраст птицы примерно в двадцать-тридцать лет.

- Отлично. Уже есть нижняя предельная дата. Птица убита в прошлом году, то есть в тысяча девятьсот тридцать девятом. Стало быть, "закольцевать" могли ее не раньше тысяча девятьсот девятого года. А верхняя предельная? Нельзя ли установить верхнюю предельную дату?

- Установлено. Тысяча девятьсот семнадцатый год.

- Почему?

- Орфография. Письмо написано по старой орфографии: с твердым знаком и буквой "ять". Это указывает, во всяком случае, на предреволюционные годы.

- Да, убедительно, - согласился я. - Но почему печатные буквы?

- Думаю, путешественник был предусмотрителен. Письмо могло попасть в руки малограмотных людей, которые легче разобрались бы в печатном тексте.

- Неглупый человек этот ваш путешественник, - пробормотал я и поежился: за воротник поползла противная холодная струйка. Дождь понемногу усиливался.

- Признаюсь, мне стало интересно, - сказал я искренне. - Выходит, к вам в музей, в музейную библиотеку, ворвалась весть от какого-то русского морехода, нашего современника? Теряюсь в догадках, кто бы это мог быть... Но продолжайте, я перебил вас.

Мы двинулись дальше по мокрому блестящему тротуару.

- Где мы? - спросил я, поднимая воротник.

В тумане поблескивала вода. Впереди проступали внушительные очертания какого-то моста.

- Крымский мост, - рассеянно сказал Савчук.

Ого!.. Далеченько забрались!

- Ну не чудаки ли мы с вами? - сказал я, улыбаясь. - Вместо того чтобы спать, разгуливаем себе ночью под дождем и рассуждаем бог весть о чем. О бересте и Карском море! О Птице Маук и каких-то сказочных "детях солнца"!..

- И об исчезнувшем русском путешественнике.

- Да, о погибшем, давно умершем путешественнике.

- В том-то и дело, что он, может быть, жив до сих пор.

- Жив? Да что вы! - сказал я недоверчиво.

- Да. По-видимому, продолжает посылать вести с верховьев своей реки. Но это надо, конечно, проверить на месте, на самом Таймыре...

В задумчивости мы прошли еще несколько кварталов.

- Как хотя бы выглядит это послание на бересте? Опишите его внешний вид! - попросил я, продолжая перебирать в памяти имена русских полярных путешественников.

Савчук пробурчал что-то в кашне.

- Не слышу. Что вы говорите?

- Говорю, что проще бы самому взглянуть на него.

Я остановился. У меня мелькнуло смутное подозрение.

- Савчук, где мы сейчас?

Мой спутник замялся, потом сказал, глядя вбок:

- На Большой Калужской. Музей рядом.

Над нами в тумане мерцал фонарь, как маленькая луна. При свете его я всмотрелся в сконфуженное лицо Савчука.

- Эге-ге!.. - сказал я.

- Ну, вот еще...

- Нет, нет, вы хитрец! И какая настойчивость! Вы пиявка, почтеннейший, просто пиявка!

Он принялся оправдываться, говоря, что привел меня сюда случайно, что ноги машинально, без участия сознания, привели его к музею, и психологам известны подобные случаи. Он замолчал, не выдержав моего красноречиво-укоризненного взгляда.

- Хотя поскольку вы все равно уже здесь... - сказал Савчук почти шепотом.

- "Постольку, поскольку"! - передразнил я. - Заманили в район музея...

- Но это займет у вас всего четверть часа.

- Нет, вы с ума сошли!

Однако он уловил в моем голосе нотки неуверенности и стал еще более настойчив. Ни с чем нельзя сравнить настойчивость таких вот толстых, с первого взгляда вялых и нерешительных людей, если им втемяшится что-нибудь в голову.

- Завтра утром, - сказал я.

- Завтра невозможно. Завтра будет слишком поздно. Завтра вы едете в Сочи, я вылетаю на Таймыр.

- На Таймыр?.. Зачем?

- Но я объясняю вам это целый вечер - искать легендарный, загадочный народ - "детей солнца"! Мне поручено проверить подлинность записки на бересте. Нет, вам совершенно необходимо взглянуть на записку!

- Ночью?.. В музей? - пробормотал я, делая несколько нерешительных шагов. - Все-таки, согласитесь, как-то странно...

- Ничуть не странно. Для науки ничего не странно! Вы сами были в таком же положении, мучились когда-то тайной, которая...

Он пустил в ход неотразимый аргумент.

Когда я следом за Савчуком поднимался по лестнице музея, куранты на Спасской башне, повторенные радиорупорами на площадях, стали бить полночь.

3. ЗАКОЛЬЦОВАННЫЙ ГУСЬ

Осмотр музея в полночь?.. Слыханная ли вещь?!

Идти в музей для того только, чтобы взглянуть на облезлое чучело птицы и клочок бересты!