Наталья Пушкарева - Частная жизнь женщины в Древней Руси и Московии. Невеста, жена, любовница

Многочадие в допетровской Руси выступало как общественная необходимость: только оно могло обеспечить сохранение и приумножение фамильной собственности, только оно гарантировало воспроизводство — многочисленные болезни и моровые поветрия уносили десятки тысяч жизней. Поэтому и православная церковь на протяжении веков [183] О понятии исторической долговременности см.: Бродель Ф. История и общественные науки. Историческая длительность // Философия и методология истории. М., 1977. С. 122; Le Roi Ladurie Е. Histoire immobile. Leçon inaugurale au Collège de France // Le Roi Ladurie E. Le territoire de l’historien. Т. II. Paris, 1978; об отнесении истории материнства к понятиям longue durée см.: Badinter Е. L’amour en plus. Histoire de l’amour maternel (XVII е — XX e siècle). P., 1980. упорно формировала идеал женщины — многодетной [184] Антология. С. 256–269. матери. Без сомнения, это сказалось на отношении к женщине в обществе, представлении о границах ее возможной самореализации, о ее «предназначении».

Духовная жизнь раннего русского Средневековья (X–XIII века) отмечена сосуществованием двух традиций — светской и церковной. [185] Аналогичная картина наблюдается специалистами по истории детства в Западной Европе. См.: Ariés Ph. L’Enfant et la vie familiale sous l’Ancien Régime. Paris, 1973; Herlihy D. Medieval Children // Essays on Medieval Civilisation. Austin (Texas), 1978. P. 114–120; De Mause L (Ed.). The History of Childhood. New York, 1974; Ozment S. E. When Fathers Rulled: Family Life in Reformation Europe. Cambridge, 1983; Martin J., Nitschke O. Zur Socialgeschichte der Kindheit. Freiburg; Munchen, 1986 etc. В отношении материнства и материнского воспитания светская («народная») традиция, опиравшаяся на обычное право, предполагала выработанную поколениями систему отношений между родителями и детьми, старшими и младшими. Церковная («православная») традиция, бравшая начало в христианской этике, отмечена стремлением внедрить в сознание прихожан постулаты «праведного», с точки зрения православных идеологов, отношения матерей к детям и детей к матери.

Первая традиция, удачно названная американским «историком детства» Д. Херлихи «традицией любящего небрежения», была достаточно типична для раннесредневековых обществ. В Древней Руси она нашла отражение в сборниках епитимий и покаянных вопросов, связанных с наказаниями за детоубийство, заклад и залог детей. Насколько эти явления были в указанное время распространены, данных нет. [186] Herlihy D. Op.cit. P. 114; ЖДР. C. 95–98. По епитимийникам известны случаи удушения младенцев в общей постели, их гибель по небрежению родителей. Это может служить определенным доказательством того, что в Древней Руси ребенка «недостаточно берегли», что дети в доме «одновременно как бы и присутствовали, и отсутствовали». [187] РИБ. Т. VI. C. 42; ср.: Требник XIV в. // РГАДА. Чуд. № 5. Л. 71об.; Rich P. Éducation et culture dans l’Occident barbare. V е — VIII е siècles. Paris, 1962. P. 500–501. Таким образом рисуется не слишком привлекательный с современной точки зрения образ матери.

Некоторое представление об отношении к материнству в X–XIII веках дает ранняя иконография Рождества Богородицы и вообще всех изображений Мадонны с младенцем. С точки зрения отображения в ней материнской любви, она весьма сдержанна: в иконах и фресках домонгольского времени не найти умиления по отношению к ребенку. Детей же в русской иконописи изображали как маленьких взрослых, со строгими, недетскими, невеселыми ликами. Составители правовых кодексов, видимо, тоже относились к ним без особого снисхождения и скидок на возраст: в нормативных памятниках Древней Руси нет никаких особых (более легких) наказаний за совершение проступков несовершеннолетними. [188] ЖДР. C. 65; Бессмертный Ю. Л. Дети и общество в Средние века // Идеология феодального общества в Западной Европе. М., 1980. С. 283. Klapisch-Zuber С. Les Toscanes et leurs families…

Отношение к детям в простых семьях было обусловлено обстоятельствами отнюдь не личностными: лишний рот в семье был для многих непосильной обузой. [189] В русском фольклоре нет сказочных сюжетов, подобных немецкому о Гензеле и Гретель, оставленных родителями в лесу. Лишь в патериках можно найти эпизоды, в которых коварная мать не щадит собственных детей (см.: Тимошенко И. Е. Литературные источники и прототипы трехсот русских пословиц и поговорок. Киев, 1897. С. 66; Титова Л. В. Беседа отца с сыном о женской злобе. Новосибирск, 1987. С. 117). Оттого в пословицах о детях, записанных в допетровское время, сквозит двойственное к ним отношение, в том числе, вероятно, и матери: «С ними горе, а без них вдвое» — и в то же время обратное: «Без них горе, а с ними вдвое» или «Бог дал, Бог взял». В некоторых русских колыбельных песнях XIX века, корнями уходящих в давние времена, присутствовало даже пожелание смерти ребенку, если он рожден «на горе» родителям. Этот мотив присутствовал не так уж редко — по проведенным подсчетам в пяти процентах от общего числа колыбельных. [190] Даль 2 . С. 298; Мартынова А. Н. Отражение действительности в крестьянской колыбельной песне // Русский фольклор. Т. XV. М., 1975. С. 145–146. «Богатый тужит, что хуй не служит, а бедный плачет, что хуй не спрячет» (СС. С. 44). Те же причины лежали в основе различного отношения в семьях к сыновьям (как к желаемым «гостям») и дочерям (нежелаемым). В древнейших текстах назидательного сборника «Пчела», бытовавшего в различных вариантах в XI–XVIII веках, встречается афоризм: «Дъчи отцю — чуже стяжанье». Примечательно, что дочь рассматривается здесь как «чужое сокровище» одного лишь отца, не матери. У В. И. Даля этот афоризм звучит так: «Дочь — чужое сокровище» («Сын домашний гость — а дочь в люди пойдет»).