Бенедикт Андерсон - Воображаемые сообщества

Я говорю «могут», потому что есть явно очень много случаев, когда эта возможность либо была отвергнута в прошлом, либо отвергается в настоящем. В таких случаях, примером которых является Старый Пакистан, объяснением служит не этнокультурный плюрализм, а возведение препятствий для совершения паломничеств.

Christopher Hughes, Switzerland, p. 107. Этот великолепный текст, которым справедливо восхищается Сетон-Уотсон, лежит в основе всей нижеследующей аргументации.

Ibid., р. 218. Даты жизни проставлены мной.

Ibid., р. 85.

Плюс Ааргау, Санкт-Галлен и Гриджони. Последняя территория особенно интересна, так как ныне является областью распространения романшского языка, самого echt-Swiss [подлинно швейцарского] из национальных языков страны. Этот статус он получил, однако, лишь в 1937 г.! Ibid., р. 59, 85.

Можно по ходу дела заметить, что мадам де Сталь не дожила до того дня, когда могла бы увидеть ее рождение. Кроме того, ее семья, как и семья Сисмонди, была родом из Женевы, которая до 1815 г. оставалась независимым карликовым государством за пределами «Швейцарии». Неудивительно, что швейцарская национальная государственность их «почти не обременяла».

Ibid., р. 173, 274. Любой «просвещенный средний класс» XIX столетия неизбежно был численно очень небольшим.

Ibid., р. 86. Курсив мой.

Отсутствие монархий было характерно также для Ганзейского союза — непрочной политической коалиции, которой было бы спорно приписать статус государства или нации.

Ibid., р. 274.

Ibid., р. 59–60. Курсив мой.

При возвышении в 1937 г. романшского диалекта почти не скрывался изначальный трезвый расчет.

Социальная структура Венгрии тоже была отсталой, но мадьярские аристократы существовали в недрах огромной многоэтнической династической империи, в которой их предположительная языковая группа составляла лишь меньшинство, пусть даже и очень важное. Аристократическая олигархия маленькой республиканской Швейцарии никогда не чувствовала в отношении себя аналогичной угрозы.

Marx, Engels, The Communist Manifesto, p. 37 (К. Маркс, Ф. Энгельс. Собр. соч. Т. 4. С. 427). Ну кто еще, кроме Маркса, мог бы назвать этот класс, преобразующий мир, «гонимым»?

Ср. приведенную выше цитату из книги Нейрна «Распад Британии» (р. 14–15), а также несколько бидермайеровское правило Хобсбаума: «Главный факт [состоит в том], что марксисты сами по себе не националисты» (Hobsbawm, Some Reflections, p. 10).

Сможет ли читатель с ходу назвать хотя бы три Гимна Ненависти? Поучительно звучит вторая строфа гимна «Боже, храни Королеву/Короля»:

Обратите внимание, что враги здесь лишены идентичности, и ими могли бы быть, наряду с прочими, сами англичане, поскольку это «ее/его» враги, а не «наши». Весь гимн представляет собой хвалебную песнь монархии, но не нации вообще и не конкретной нации в частности; нация в нем ни разу даже не упоминается.

Или, в переводе: