Александр Плотников - Визитная карточка Флота

Глава 7

К Босфору крейсер "Горделивый" подошел на зорьке. Старший помощник вызвал на ходовой мостик всех вахтенных офицеров, включая дублеров.

- Не каждый раз форсируем проливную зону, - значительно произнес Саркисов перед строем заспанных лейтенантов.

Игорь Русаков тоскливо смотрел на подсвеченный оранжевыми лучами восходящего солнца турецкий берег, возле которого на каменных грядах квасились пенные буруны, на белые столбики погашенных уже маяков и думал о том, как медленно ползут эти первые часы и дни плавания. Когда-то они стремительно покатятся обратно?

- Кто мне доложит правила прохода черноморских проливов? - решил взбодрить нахохлившихся вахтенных старпом.

Офицеры переглянулись, тихонько начали перешептываться, первым вызвался говорить старший лейтенант Исмагилов.

- Слушаем вас, Олег Церенович.

Комбат два стал перечислять параграфы Монтрейской международной конвенции, которые разрешают крупным кораблям типа "Горделивого" проходить проливы лишь в одиночку, в сопровождении двух кораблей охранения, обязательно в светлое время суток, со скоростью хода не более десяти узлов, а вблизи берегов - минимальной, позволяющей кораблю управляться...

- Добро, - кивнул Исмагилову старпом. - А теперь всем держать глаза на веревочках, мотать на ус особенности маневрирования Когда-нибудь сами поведете здесь корабли!

Вахтенные, польщенные такой блестящей перспективой, заулыбались, один только Русаков равнодушно отнесся к этим словам.

"Надеется влезть на мостик на папашином горбу", - неприязненно покосился на лейтенанта Саркисов.

Поднялся с разрешения командира этажом выше - на сигнальный мостик и капитан медицинской службы Свирь, притулился возле Павла Русакова.

- Ну что, доктор, - повернулся тот, - впечатляет заграница? Люди большие деньги дают, чтобы все это видеть, а нам с вами еще морские платят!

- Впечатляет. Один путешественник назвал Стамбул слоеным пирогом из веков и народов, - ответил Свирь.

- Здорово подмечено!

И в самом деле, на берегах пролива поражало соседство замшелых и мрачных старинных крепостей с ультрасовременными стеклобетонными коробками, убогих лачуг - с роскошными дворцами.

На одном из красивых особняков развевался алый советский флаг. Здесь разместилось наше консульство. Было видно, как с балкона приветливо махали руками. Свирь вспомнил, что где-то читал или слышал любопытную историю, связанную с этим домом. Будто бы строили его еще при Екатерине Второй и под фундамент насыпали целую баржу земли, привезенной из России, чтобы дипломаты всегда думали о своей стране.

Ажурная белая башенка маяка на скале воскресила в памяти Свиря легенду о бесстрашном юноше Леандре, который по ночам вплавь пересекал Босфор, чтобы увидеть свою возлюбленную Геро. Однажды он дерзнул броситься в штормовые волны, но возле противоположного берега выбился из сил и утонул. А великий английский романтик Байрон назло судьбе повторил в непогоду путь Леандра и остался жив. Близкая смерть ждала его в другом месте...

Сигнальщики дали офицерам один бинокль на двоих. По очереди наводили они окуляры на знаменитую Ая-Софию - стамбульскую мечеть, под которую много веков назад турки приспособили эллинский храм. Благородное, со строгими формами сооружение окружали минареты, как часовые с пиками, стерегущие прекрасную полонянку...

Воду бороздило множество пестро раскрашенных парусных и моторных рыбацких фелюг, нервно вскрикивали паромы.

Лавируя между ними, к "Горделивому" торопились два быстроходных прогулочных катера-лимузина. На их сверкающих краской палубах, даже на покатых крышах рубок стояли и сидели люди с кино- и фотоаппаратами.

- Кто такие? - спросил Павел Русаков у старшины сигнальной вахты Хлопова.

- Известно кто - натовская разведка.

- Но катера под турецкими флагами! - удивленно воскликнул Свирь.

- Они такие же турки, как мы с вами индусы, - усмехнулся комсорг. Раньше наши корабли встречал один такой катер, а теперь парочкой пожаловали.

- Километры фотопленки переведут на нас, - сказал Свирь.

- Да уж не пожалеют.

Юркие лимузины разделились: один пересек курс почти возле самого форштевня ракетоносца и перешел на другой его борт. Люди на катерах торопливо нажимали спуски фотоаппаратов и кинокамер. Все они были в гражданском, фотоаппаратами с длинными трубами телевиков орудовали даже две женщины.

Лимузины прошли от носа до кормы, потом круто развернулись в разные стороны и припустили прочь, по-собачьи виляя кормами.