Александр Плотников - Визитная карточка Флота

- Зачем такие грустные разговоры, Танюша? - ласково прижал к себе ее локоть Сергей. - Ты думай о том, сколько людей будут тебя благодарить за возвращенное здоровье. Лично я готов всю жизнь быть твоим пациентом...

Она как-то странно глянула на него, но ничего не ответила. А у Сергея от этого ее взгляда застряли в горле все слова, которые он собирался сказать. Нехорошее предчувствие ознобило его.

- Ты простишь меня, Сережа? - вдруг виновато опустила голову Татьяна. - Мы погуляем еще чуток, а потом ты проводишь меня на автовокзал, мне сегодня обязательно надо быть в Симферополе.

- Зачем же? - недоуменно воскликнул он.

- Нужно, Сережа... Неотложные институтские дела.

- Какие могут быть дела в выходной день? - все еще цеплялся он, как утопающий за соломинку.

- Важные, Сережа...

Урманов почувствовал тогда, что бетон набережной качнулся под ногами, словно корабельная палуба от внезапно налетевшего шквала.

- Тебя кто-то ждет? - хрипло пробормотал он.

- Да, Сережа! - решительно тряхнула она волосами. - Меня ждет один человек, который мне очень и очень дорог...

- Вопросов больше нет, - выдавил из себя он. - Все ясно...

- Мы ведь останемся добрыми друзьями? Правда, Сережа? - виновато говорила она, ловя его повисшую плетью руку.

- Останемся, Таня...

- Ты что, оглох? - спросил Урманова поднявшийся на мостик Павел. Кричу тебе, кричу, а ты ноль внимания.

- Что с линией вала? - деликатно вмешался Томп.

- Будем перебирать подшипник, Георг Оскарович, - ответил Павел Русаков и поднял над головой скрещенные руки, давая знать капитану буксира, что на сегодня работы закончены.

Глава 9

Вторично "Новокуйбышевск" тряхнуло в проливе Скагеррак. Это был уже настоящий шторм. Даже во внутренних помещениях было слышно, как волны с ревом набрасываются на судно.

Татьяну вновь скрутил приступ морской болезни. Некоторое время она пыталась сопротивляться, держалась на ногах, но мучительные спазмы пищевода и головная боль уложили ее в постель. Сквозь дремотную одурь она смутно улавливала какие-то команды по судовой трансляции, необычно резкие выкрики капитана, видимо, наверху что-то происходило.

Потом гулко хлопнула входная дверь лазаретного отсека.

- Доктор, где вы? - позвал ее кто-то.

Собрав все силы, Татьяна поднялась с койки, сунула обмякшие ноги в домашние шлепанцы.

В приемной стоял секонд - грузовой помощник Рудяков, держа правой рукой левую, перевязанную окровавленной тряпицей.

- Точите скальпели, доктор! - попытался шутить он, но болезненная гримаса согнала с его лица улыбку.

- Что с вами? - встревоженно спросила Татьяна, чувствуя, как свежеет ее голова и четким становится сознание.

- Маленько шмякнуло грузовой оттяжкой. Раскрепился контейнер, пришлось выбираться на палубу...

- Идите сюда, Марк Борисович, - позвала она его в процедурную: Быстро набросила на плечи белый халат, вымыла над раковиной руки.

- Да, - вздохнула она, убрав с кисти секонда тряпицу. - Вас не шмякнуло, а рубануло...

Тыльная сторона ладони Рудякова была глубоко рассечена, в ране видны были следы какой-то грязной смазки.

- Придется вам потерпеть, голубчик, - покачала головой Татьяна. Надо продезинфицировать и наложить пару шовчиков.

- Потерплю, доктор, - покорно кивнул головой секонд.

Он и в самом деле не шевельнул ни одним мускулом, пока Татьяна промывала и зашивала ему рану. Сделав тугую повязку, она сказала:

- Денька три руку надо держать в покое. Каждое утро приходить на перевязку. А пока составим акт производственной травмы.

- Что вы, доктор! - отчаянно замахал здоровой рукой Рудяков. - Если мы станем по таким пустякам акты плодить, нас с вами после рейса заклюют! Инспекторов по технике безопасности нагонят, душу всем наизнанку вывернут.

- И все-таки положено...

- Мало чего положено! Пальцы целы, рука работает, а шрамы только украшают мужчину.

- Ну ладно, уговорили. Будьте только в следующий раз поосторожнее.

- Спасибо, доктор. И послушайтесь моего совета: никогда не становитесь грузовым помощником!

- Меня моя профессия вполне устраивает, и я менять ее не собираюсь, рассмеялась Татьяна.

Рудяков вышел, а Татьяна с приятным удивлением обнаружила, что все эти четверть часа, пока обрабатывала рану секонда, не замечала качки. "Похоже, начинаю привыкать, - обрадованно размышляла она, - ни за что теперь не позволю себе раскиснуть и завалиться в постель!"

Когда Татьяна во время обеда появилась в кают-компании, раздалась грозно-шутливая реплика старпома: